Брайан Герберт - Дюна. Батлерианский джихад

Осмотрев толпу встречающих, она сразу узнала именитого ученого. Гладко выбритый человек с длинными, до плеч, седыми волосами. Выглядел он пожилым, но еще совсем не старым человеком. Руки и ногти были тщательно ухожены, одежда безупречна и украшена многочисленными регалиями и значками. Он встретил Норму широкой улыбкой и раскрыл руки так, что широкие рукава скользнули к плечам, обнажив руки.

– Добро пожаловать на Поритрин, госпожа Ценва.

Хольцман в традиционном приветствии положил обе ладони на плечи девочки. Если он и испытал какое-то разочарование от физического облика Нормы, то не выказал этого ни единым жестом или словом.

– Я от всего сердца надеюсь, что вы привезли с собой ваше блестящее воображение. – Он протянул руку в направлении выхода. – Нам предстоит большая совместная работа.

Он провел ее сквозь толпу, заполнявшую космопорт, подальше от взглядов праздных зевак, потом, в стороне от здания космопорта, он усадил ее в роскошную летающую баржу, которая, взмыв в воздух, понеслась над городом Старда и живописной долиной реки Исана.

– Поритрин – мирная и безмятежная планета, где я могу позволить моему уму свободно блуждать и размышлять о вещах, которые помогут спасти и сохранить род людской. – Хольцман горделиво улыбнулся и посмотрел на девочку. – Я ожидаю от тебя того же.

– Я сделаю все, что смогу, савант Хольцман.

– О чем еще может мечтать человек?

Небеса Поритрина были покрыты легкими облаками, которые послеполуденное солнце окрасило в лимонно-желтый цвет. Баржа скользила над похожими на пальцы потоками воздуха, поднимавшимися от подвижных островов и песчаных дюн. Традиционные лодки плыли по течению широкой реки с зерном и грузами, направляясь в порты, из которых грузы отправляли в другие города и на иные планеты. В обмен на это с других планет Поритрин получал сырье, оборудование, промышленные товары и рабов для восполнения убыли в рабочей силе.

Некоторые из самых высоких зданий космопорта в действительности представляли собой огромные лодки, то есть эти здания располагались на понтонах, стоявших на якорных стоянках посреди реки, прикованные к песчаниковым глыбам. Крыши этих зданий были сложены из слоев серебристо-голубого металла, выплавленного в далеких северных шахтах.

Хольцман широким жестом указал на утес, возвышавшийся над голубыми крышами Старды, застроенной по принципам классической навахристианской архитектуры.

– Мои лаборатории расположены на вершине этого утеса. Основные здания и вспомогательные постройки, жилье рабов и вычислителей, а также мой дом – все встроено в ту двойную спираль, вырубленную в скале.

Летающее судно по окружности приблизилось к двум каменным секциям, которые, подобно двум сплетенным пальцам, поднимались над берегом реки. Норма разглядела окна из листового плаза, крытые балконы и переходы, связывавшие купол одной спирали с конической башней с пристройками, венчавшей вторую спираль.

Хольцман не без удовольствия отметил изумление, отразившееся в глазах девушки.

– Норма, мы приготовили для тебя апартаменты, помимо твоей личной лаборатории с командой помощников, которые будут выполнять вычисления на основе твоих теорий. Надеюсь, что ты сумеешь загрузить их работой.

Норма озадаченно посмотрела на Хольцмана.

– Кто-то другой будет выполнять математические вычисления?

– Конечно!

Хольцман откинул со лба прядь серо-стальных волос и поправил на себе белую накидку.

– Ты – человек идеи точно так же, как и я. Мы хотим, чтобы ты развивала концепции, не заботясь об их конкретном приложении. Ты не должна терять свое драгоценное время на выполнение утомительных арифметических действий. Любой малограмотный человек сможет это сделать. Для этого и существуют рабы.

Когда летающее судно приземлилось на блестящие плиты посадочной палубы, подбежавшие слуги взяли багаж Нормы и предложили ей и Хольцману прохладительные напитки. Хольцман, которому, как мальчишке, хотелось не ударить лицом в грязь, повел Норму в свою лабораторию. Огромные помещения были заставлены водяными часами и магнитными скульптурами, в которых по магнитным дорожкам, без всяких проволок или подвесок, обращались замысловатые сферы. Наброски и незаконченные чертежи покрывали электростатические столы. На листах, разбросанных вокруг столов, можно было видеть незаконченные длинные математические вычисления.

Оглядевшись, Норма поняла, что Хольцман оставил неоконченными больше концепций, чем она сумела отыскать за всю свою короткую жизнь. Даже если это и так, то многие листы бумаги, испещренные формулами или геометрическими фигурами, успели пожелтеть от времени. Чернила выцвели, а края листов истрепались.

Взмахнув своим широким рукавом, Хольцман сбросил со столов эти интересные вещи.

– Это просто игрушки, забавные безделицы, которые я держу здесь для собственного удовольствия.

Он ткнул пальцем в подвешенный в электрическом поле серебристый шар, который, сместившись, заставил обращавшиеся вокруг него шары, имитировавшие небесные тела, закружиться по опасным орбитам.

– Иногда я забавляюсь ими, чтобы вдохновиться, но обычно они заставляют меня задуматься о других игрушках, а не оружии массового разрушения, которое мне приходится изобретать для спасения рода человеческого от тирании мыслящих машин. – Рассеянно нахмурившись, Хольцман продолжил: – Моя работа ограничена тем, что я не имею возможности пользоваться сложными компьютерами. Для того чтобы выполнять огромные вычисления, необходимые для проверки теорий, мне приходится полагаться на возможности человеческого разума и способность человека к вычислениям. Пойдем, я покажу тебе своих вычислителей.

Он повел девочку в ярко освещенное помещение с высокими окнами. Внутри помещения ровными рядами были расставлены одинаковые скамьи и письменные столы. За каждым рабочим местом, сгорбившись, сидели вычислители с калькуляторами. По их бедной одежде и скучному выражению лиц Норма без труда поняла, что это некоторые из многочисленных поритринских рабов.

– Это единственный способ, каким мы можем имитировать способности мыслящих машин, – принялся объяснять Хольцман. – Компьютер может совершать миллиарды операций. Мы не можем этого делать, но, собрав достаточное количество людей, обученных производить вычисления и работающих согласованно друг с другом, мы также можем совершать миллиарды вычислений. Правда, на это у нас уходит несколько больше времени, чем у компьютера.

Он спустился в узкий проход между скамьями вычислителей, которые яростно выписывали на листы бумаги колонки цифр и математических символов, проверяли и перепроверяли результат и передавали его затем следующему вычислителю для последующей обработки.