Джессика Броуди - Небо без звезд

Министерство, если бы обнаружило Обитель, наверняка уничтожило бы книги и «Хроники». И все, чего добились сестры за сто сорок три года, пошло бы прахом.

– Мы – защитники знания и хранители истории, – сказала однажды принципаль Франсин на уроке истории, когда Алуэтт читала том «Хроник». – Летопись мира и происходящих в нем событий – благословенная и жизненно важная миссия. – И она погрозила ученице вечным пером. – А единственный долговечный и надежный способ – делать работу вручную. Вот почему мы должны всячески хранить и лелеять письменность. Не будем забывать об ошибках предков.

У Алуэтт, сколько она себя помнила, было одно-единственное желание: стать сестрой Алуэтт, то есть официальным, полезным членом Обители. Получить право каждый день посещать Зал собраний и участвовать в ритуале Безмолвного Размышления. Хранить и дополнять «Хроники». Не только стирать пыль с бесценных книг библиотеки, но и положить всю свою жизнь на их защиту.

Ей по-прежнему всего этого хотелось. Правда, очень хотелось. Просто она никак не могла понять, почему нельзя жить духовной жизнью и повидать верхний мир.

Только одним глазком, говорила она себе. Ей и этого вполне хватит. Панель управления за щитком была маленькой и старой, но все детали ее находились в хорошем состоянии. Алуэтт отставила в сторону пластмассовую крышку, запустила руку в карман и достала маленькие плоскогубцы. Сдув с глаза темную кудряшку, она прищурилась на панель, высматривая старый трансмиттер. Подхватила его за краешек плоскогубцами и аккуратно вытащила из гнезда. Монитор камеры мигнул и погас. Она опустила в карман старый ржавый трансмиттер. Сразу видно, что его много лет не меняли.

Панели управления всегда напоминали Алуэтт их убежище. У каждой сестры в Обители, как у деталей электронной схемы, имелась своя функция. Сестра Жаке занималась библиотекой и вела каталог. Сестра Лорель заботилась о здоровье членов маленькой общины и лечила их своими травами и самодельными мазями. Сестра Дениза следила за работой технических устройств. А принципаль Франсин, глава Обители, играла роль главного чипа памяти.

Из другого кармана хламиды Алуэтт достала платок с завернутым в него трансмиттером. Мысль смастерить новую деталь для монитора пришла ей в голову, как только сестра Дениза на уроках естествознания дошла до основ электроники. Теперь конструкция, создание которой заняло целых сто два дня, лежала у нее на ладони, сверкая и подмигивая в полумраке.

Ухватив деталь за краешек кончиками плоскогубцев, девушка бережно вставила ее в гнездо.

– Вот так: просто и надежно, – шепнула она.

Деталь вошла в прорезь.

Затаив дыхание, Алуэтт уставилась на монитор. И… ничего – экран оставался темным. Внутри у нее все задрожало от ужаса. Неужели она потратила два месяца впустую?

Алуэтт чуть сильнее подтолкнула трансмиттер.

– Ну же, – шепнула она, перебегая взглядом от панели к экрану. Но монитор был по-прежнему черен.

Девушка злобно уставилась на новый трансмиттер, праздно засевший в гнезде. Она должна заставить его работать. Просто должна. Она уняла дрожь в руке с плоскогубцами и потянулась, чтобы вынуть новую деталь. Может, если вернуться к верстаку сестры Денизы и перепаять…

Осторожно вытягивая трансмиттер из гнезда, Алуэтт кое-что заметила. Контакт смотрел не в ту сторону. Неужели ее угораздило спаять все вверх ногами?

Вдруг она залилась смехом и хлопнула себя по лбу:

– Вот балда! – Припаяла-то она все правильно. А вот вставила вверх ногами!

Вновь преисполнившись надежды, Алуэтт осторожно, не выпуская трансмиттер, перевернула плоскогубцы и попробовала еще раз.

И вот…

Экран залили краски. Алуэтт чуть не выронила плоскогубцы, жадно пожирая глазами изображение, впитывая его целиком. У нее получилось! Новый трансмиттер работал! На месте черно-белой картинки теперь светились все мыслимые цвета. Ярко-красные, зеленые и синие провода тянулись к механизму в левом углу. Коричневая ржавчина пермастали походила на корку хлеба, который выпекал по утрам ее отец. В какое-то невидимое для камеры отверстие врывался золотой луч. Интересно, дверь там или световое окошко?

И еще лужа!

Алуэтт тысячу раз видела эту лужу. Но прежде, на монохромном экране, она была черной и серебристой. Вода как вода. Теперь лужа стала радужной. Свет падал на поверхность точно под нужным углом, и пленка переливалась ослепительными цветами. Голубые и зеленые разводы, красные капли.

Красные?

Алуэтт так и прилипла к экрану, на котором в лужу опять упала капля жидкости. Только вот на дождь это похоже не было. Темная, багровая капля. Больше напоминает…

Кровь .

Едва в ее сознании вспыхнула эта мысль, как в поле зрения появился кто-то незнакомый.

Мужчина.

Его высокая фигура почти заслонила экран. Алуэтт громко ахнула и шарахнулась от монитора.

– Ого! – Это слово будто всколыхнуло воздух. – Кто же это такой?!

Алуэтт никогда никого не видела на этом экране. Ни разу за все те годы, когда украдкой пробиралась в вестибюль, чтобы посмотреть на то, что происходит снаружи. Она решила, что раз корабли теперь уже не летают, то старый машинный зал больше никому не нужен. Потому-то он и стал идеальным укрытием для входа в Обитель.

Незнакомец пошатнулся. Казалось, он вот-вот рухнет или, по крайней мере, упадет на колени. Алуэтт моргнула раз-другой, проверяя, не обманывают ли ее глаза.

Но человек никуда не делся.

Алуэтт снова придвинулась к монитору. Сердце глухо ударилось в ребра, когда он прижал руку ко лбу и кровь, просочившись у него между пальцами, закапала на длинный серебристый дождевик. Мужчина был ранен. Серьезно ранен.

– Нет! – вырвалось у нее. Алуэтт и сама удивилась, как громко и резко это прозвучало.

Она протянула руку, коснулась холодной поверхности экрана. Незнакомец, шатаясь, сделал еще несколько шагов и остановился. Девушка, растопырив пальцы, целиком накрыла его ладонью. Ну и как теперь быть? Надо помочь этому человеку. Но как это сделать, если она находится здесь, в убежище, в десяти метрах под землей?

Все равно что за целую галактику от него.

Уронив руку, Алуэтт зашептала:

– Ничего. Ты справишься сам. Должен справиться. Иди. Найди кого-нибудь, кто тебе поможет.

Но мужчина поступил ровно наоборот. Он проковылял дальше, в глубину машинного зала, и ухватился за ржавую трубу на стене. Труба сломалась под его рукой, и раненый упал на пол.

– Нет! – повторила Алуэтт, на этот раз хриплым от ужаса шепотом. – Ну же, вставай!

Однако незнакомец не шевелился. Как видно, сознание его то уплывало, то возвращалось: глаза мужчины закрывались, он тяжело поднимал веки и снова опускал их. Рука сползла со лба, и девушка увидела рассеченную кожу. Из раны обильно текла кровь.