Том Светерлич - Исчезнувший мир

В два часа ночи игла «Сизой голубки» прошла над чернотой океана, приближаясь к аэродрому Аполло-Сусек со стороны Атлантики. Иллюминаторы рубки заливал дождь, раскачивались далекие огни кораблей на рейде, побережье Виргинии стало ярче, чем мне помнилось, даже в такую ненастную погоду.

– Прошу разрешения на посадку, – сказала я службе аэродрома. – Баклан-семь-ноль-семь-гольф-дельта, высота пятнадцать тысяч, данные по…

И после всплеска шумов женский голос:

– Баклан-семь-ноль-семь-гольф-дельта, посадку разрешаю, сверните влево на три-два-ноль и опускайтесь на девять тысяч.

Первые голоса по прибытии всегда звучат жутковато, эхом несуществующих звуков. В 1997 году женщина из диспетчерской могла быть еще ребенком, а то и вообще не родиться, если она совсем юная, а может, ей вообще не суждено родиться, ведь ее жизнь – лишь одна из вероятностей, вытекающих из ситуации в 1997 году, этот вариант будущего возник с моим прибытием и исчезнет, стоит мне улететь. Она лишь призрак в погоне за собственными возможностями.

До НеБыТи я считала путешествия во времени чем-то определенным, что мир будущего так же нерушим, как и прошлое. Я воображала, что знания о будущем помогут выиграть в лотерею, если увидеть выигрышные номера до того, как их вытащат. Это было до лекций в Черной долине, до изучения математических выкладок в брошюре, объясняющей физику макромагнетического генератора квантовой пены Брандта-Ломонако. Когда я упомянула о лотерее при инструкторе, он сказал, что каждый номер может быть потенциально выигрышным, пока его не вытянут. А то, что я наблюдаю в НеБыТи, это действительно результат лотереи, но лишь одна из вероятностей выигрышных номеров. «Иными словами, – сказал он, – не стоит делать ставки».

– Баклан-семь-ноль-семь-гольф-дельта, – сказала диспетчер, – полоса два-восемь-восемь открыта, веду вас на полосу два-восемь-восемь.

На моем скафандре мерцали отблески от дождевых капель. Я взялась за неоновые перекладины руля, корректируя курс. Реален ли этот день? Попасть в НеБыТь – это как заблудиться в доме с той же планировкой, что и в собственном, пытаясь вернуться по не вполне знакомым коридорам, не вполне знакомым комнатам. Когда «Сизая голубка» закатилась в ангар, ее обступили техники в светоотражающих жилетах с аббревиатурой КСВ [2] Командование сетевой войны, NETWARCOM. и занялись Б-Л-двигателем, находящемся на корме корабля.

К рубке протянулся трап. По стеклу постучал один из техников.

– С прибытием на аэродром ВМФ в Ошене.

Я открыла верхний люк и сняла шлем, задержав дыхание в приступе иррациональной паники, боясь вдохнуть гипотетический воздух, сохраняя в легких последний кислород из баллона до тех пор, пока уже не могла терпеть. С непривычки гравитация потянула меня вниз, когда я отстегнулась и попыталась вылезти из рубки. Техник с нашивкой «КСВ» закинул мою руку себе на плечо и помог выбраться из летного кресла и спуститься по трапу. За три месяца на борту «Сизой голубки» я похудела, и протез плохо держался. Техник усадил меня в ожидающее кресло-каталку.

Мне показалось, что я лишь на мгновение закрыла глаза, но когда меня снова затопил свет, кресло уже выкатили из ангара, а мне поставили капельницу, чтобы восстановить водный баланс. Больничная палата. Два человека перенесли меня с кресла на твердый матрас, обращаясь со мной так, словно я весила не больше скорлупки. Я так устала, мое тело словно отказывалось подчиняться. Когда меня раздевали, снимая потный комбинезон и нижнее белье, меня затопила волна стыдливости. И прежде чем меня проглотила темнота, я успела сказать:

– Хотя бы переключите канал.

На плоском телевизионном экране показывали эпизод «Секретных материалов», который я еще не видела.

Когда ушел отец, мне оставалось две недели до шести лет. Мама перенесла в мою комнату кресло-качалку и сидела рядом, пока я не засну, каждую ночь рассказывала, как придет Песочный человек и впрыснет в мои глаза сны. Однажды я спросила, кто такой Песочный человек, и она объяснила, что это тень, крадущаяся по комнатам, когда спят дети, он приносит хорошим детям сны, а у плохих вырывает глаза. Когда я спросила, что Песочный человек делает с теми глазами, она ответила, что он приберегает их для еще не рожденных детей. Каждую ночь, закрывая глаза, я слышала, как мама раскачивается в кресле, и боялась, что Песочный человек вырвет мне глаза. И хотя я привыкла засыпать с мыслью о Песочном человеке, каждая ночь приносила новый страх.

Путешествия во времени пробуждали похожие страхи. Я побывала в НеБыТи уже семь раз, но так и не привыкла к ужасу очутиться в будущем, стать щепкой реальности, проткнувшей мембрану сна. Все связанное с СУ ВМФ казалось похожим на сон, начиная с того первого мгновения на «баклане», когда я вместе с тренировочным классом испытала невесомость. Когда мы были в Черной долине, инструктора объясняли нам загадки Глубин времени, почему невозможно отправиться в прошлое, не считая редких случаев, называемых узлами пространства-времени и замкнутыми времениподобными кривыми, и почему можем попасть в будущее, но только в вероятное будущее.

Реально лишь настоящее, лишь настоящее – это «твердая земля». Нас предупреждали, что пока мы живем в НеБыТи, там, на «твердой земле», время не движется, и все же НеБыТь не существует в реальности, в объективном смысле. Нам объясняли, что мы воздействуем на НеБыТь уже даже тем, что наблюдаем ее, что она неуловимо воздействует на наши души, но с той же неумолимостью, как высокая гравитация искажает свет. Этот эффект называется фокусировкой. Странное чувство. Инструктор говорил, что НеБыТь – это как сон внутри сна. Однажды он спросил нас: «Что случится, если вы встретите кого-то в будущем и привезете его с собой на „твердую землю“? Что случится, если этот человек уже существует в настоящем?» В аудиторию вошел другой человек, точная копия инструктора, его отражение. «Тогда вы получите то, что мы называем дублем», – ответил двойник.

Я проснулась в больничной палате.

– Какой сейчас год? – спросила я медсестру, вошедшую, чтобы взять кровь на анализ.

– Две тысячи пятнадцатый.

– Сентябрь?

– Вы же не могли так долго проспать. Да, пока еще сентябрь.

Анализ плотности костной ткани, проверка зрения, МРТ. Физиотерапия для восстановления после трех месяцев, проведенных в невесомости, но я быстро учусь, а мое тело приспосабливается к новым движениям. Рутинные процедуры, чтобы справиться с эффектами гравитации, не похожи на те, что последовали за ампутацией ноги, когда за много часов работы с физиотерапевтами я научилась обходиться без отсутствующей ноги. На «Сизой голубке» я серьезно потеряла в весе, точно не знаю сколько, но лицо осунулось, стали видны ребра, я будто уменьшилась в зеркале. Но зверский аппетит – ежедневные протеиновые коктейли, иногда и дважды в день – помог даже превысить рекомендованную норму калорий. Ведь три предыдущих месяца я питалась лишь протеиновыми плитками, русскими витаминными палочками и фруктовой пастой из тюбиков. Нужно набрать вес, чтобы выдержать обратный путь.