Жюль Верн - 20 000 лье под водой

Сколько остовов погибших судов увидел я в этих средиземноморских глубинах! Якоря, пушки, ядра, железная и деревянная обшивка, лопасти винтов, поврежденные паровые котлы – одни уже обросшие водорослями и кораллами, другие всего лишь покрытые ржавчиной… По мере приближения «Наутилуса» к Гибралтарскому проливу печальные останки встречались все чаще.

Страшная картина! Сколько жизней унесло море, сурово хранящее тайны последних минут мореплавателей и пассажиров! Какая страшная летопись могла бы быть написана, если бы внезапно открылись человечеству эти глубины, это необозримое кладбище, где погребено столько сокровищ и людских надежд!..

Восемнадцатого февраля около трех часов утра мы оказались у входа в Гибралтарский пролив.

Воспользовавшись попутным глубинным течением, устремлявшимся в Атлантический океан, «Наутилус» быстро преодолел узкую полосу воды, разделяющую Европу и Африку. Лишь на мгновение за стеклом салона мелькнули руины храма Геркулеса, который, по словам римских историков, опустился на дно вместе с островом, на котором он был возведен. Спустя несколько минут мы оказались в Атлантике.

Позади осталось уже больше 10 тысяч лье, то есть расстояние, равное окружности земного шара, и теперь «Наутилус» рассекал своим форштевнем необозримое водное пространство, площадь которого превышает 90 миллионов квадратных километров. Куда мы держим путь? Что сулит нам будущее?

Выйдя в открытое море, «Наутилус» всплыл на поверхность, и я сейчас же отправился на палубу, чтобы подышать свежим воздухом; за мной последовали Консель и Нед Ленд. В двенадцати милях к востоку неясно вырисовывались очертания мыса Сен-Винсент, юго-западной оконечности Пиренейского полуострова. Дул крепкий южный ветер, океан выглядел неприветливо, палубу захлестывали волны. Пришлось укрыться в подпалубных помещениях.

Я направился в свою каюту, Консель к себе, но канадец последовал за мной. Стремительный бросок «Наутилуса» через Средиземное море разрушил все планы Неда Ленда, и он не мог скрыть своего огорчения.

Как только дверь каюты захлопнулась, гарпунер сел и молча уставился на меня.

– Друг мой Нед, я понимаю вас! – сказал я ему. – Но обстоятельства на этот раз оказались сильнее.

Нед Ленд молчал, однако его плотно сжатые губы и нахмуренные брови говорили, что его гложет одна-единственная мысль.

– Послушайте, Нед, – продолжил я, – не стоит отчаиваться. Мы идем вдоль берегов Португалии, рядом – Франция и Англия. Вот если бы «Наутилус», выйдя из Гибралтарского пролива, повернул на юг, я бы разделял вашу тревогу…

– Сегодня вечером, – едва разжимая губы и пристально глядя на меня, проговорил Нед Ленд.

Я вскочил на ноги от неожиданности, не находя слов.

– Сегодня вечером мы будем в нескольких милях от испанского берега, – продолжал канадец. – Ночь темная. Ветер с моря. Вы дали слово, мсье Аронакс, и я рассчитываю на вас.

Я молчал. Нед Ленд поднялся и шагнул ко мне.

– Сегодня в девять! – вполголоса произнес он. – Консель предупрежден. Капитан к этому времени запрется в своей каюте. Матросы и механики будут заняты. Мы с Конселем проберемся к среднему трапу. Вы, профессор, должны находиться в библиотеке и ждать сигнала. Весла, мачта и парус в шлюпке. Я перенес туда кое-какой провиант и ключ, чтобы отвинтить болты креплений. Все готово!

– Но море неспокойно! – заметил я.

– Да, это так. Значит, придется рискнуть. Дело того стоит! Если все пройдет благополучно, между десятью и одиннадцатью вечера мы уже будем на берегу…

С этими словами канадец вышел, оставив меня в полной растерянности. Связав себя словом, я надеялся, что подходящий момент для побега наступит еще не скоро. Теперь времени у меня не было, и возразить Неду Ленду я не мог. Представлялся случай, и он хотел им воспользоваться.

В ту же минуту характерные свист и шипение дали мне понять, что балластные резервуары заполняются водой и «Наутилус» начинает погружаться.

Весь день я провел в каюте. Мне не хотелось встречаться с капитаном – я опасался, что волнение выдаст меня. Да, я хотел бы вырваться на свободу, но неужели придется покинуть «Наутилус», даже не заглянув в глубины Атлантики? Признаюсь: временами мною овладевало желание, чтобы какое-нибудь непредвиденное обстоятельство помешало бы исполнению замысла Неда Ленда.

Дважды я ненадолго выходил в салон, чтобы проверить по карте, где мы находимся. Судно по-прежнему шло на север вблизи берегов Португалии. Оставалось смириться с неизбежным и готовиться к побегу. Багаж мой был невелик: несколько тетрадей записей.

Ну а капитан Немо? Я и желал встречи с ним, и страшился ее. То и дело я прислушивался, не раздадутся ли его шаги в каюте, смежной с моей, – но оттуда не доносилось ни звука.

Тут мне пришла в голову неожиданная мысль: а на борту ли наш таинственный капитан? В ту ночь, когда шлюпка отвалила от борта «Наутилуса», выполняя некое секретное поручение, я понял, что Немо все же сохранял какую-то связь с сушей. Действительно ли он никогда не отлучается с «Наутилуса»? Разве не бывало так, что он не показывался целыми неделями? И не выполнял ли он в это время какую-то секретную миссию на берегу?

Тысячи мыслей не давали мне ни минуты покоя. Мною владела мучительная тревога, и каждая минута казалась вечностью.

Обед, как обычно, подали в каюту, но я едва прикоснулся к еде. Мое волнение все росло, и, не в силах усидеть на месте, я стал расхаживать по каюте. В конце концов мне захотелось в последний раз заглянуть в салон, где я с пользой провел столько часов, и окинуть последним взглядом толщу вод Атлантики. Однако металлические створки окон были наглухо закрыты.

Блуждая по салону, я оказался возле потайной двери, ведущей в каюту капитана. Она была приоткрыта, и я невольно отступил на шаг. Если бы Немо был у себя, он заметил бы меня. Но в каюте по-прежнему царила тишина. Я толкнул дверь, оглянулся и вошел.

Все та же суровая обстановка. Несколько гравюр на стенах – в прошлый раз я их не заметил. То были портреты известных исторических лиц: Тадеуш Костюшко – герой, боровшийся за освобождение Польши; О’Коннелл – борец за независимость Ирландии; Джордж Вашингтон – основатель Соединенных Штатов; Джузеппе Мадзини – итальянский патриот; Авраам Линкольн, погибший от пули рабовладельца, и, наконец, мученик борьбы за освобождение чернокожих от рабства, окончивший жизнь на виселице, – Джон Браун!

Какая связь могла существовать между капитаном Немо и этими людьми? Не имел ли он отношения к политическим и социальным потрясениям последних лет? Не был ли он одним из героев войны между Северными и Южными штатами Америки?