Жюль Верн - 20 000 лье под водой

Неторопливо продвигаясь вперед, мы достигли гигантских уступов, уходивших ввысь наподобие лестницы великанов. Подниматься по ним можно было только с величайшей осторожностью, так как плоские обломки горных пород ничем не были связаны между собой. Наши подошвы скользили по грудам кристаллов полевого шпата и кварца.

– Представляете, – воскликнул я, – что творилось здесь, когда уровень клокочущей лавы достигал самого устья кратера!

– Очень даже представляю, – отозвался Консель. – Но я одного понять не могу: почему все это закончилось и как в недрах вулкана образовалось озеро?

– Вероятнее всего, во время одного из землетрясений в склоне горы образовалась трещина – та самая, через которую «Наутилус» вошел в эту пещеру. Воды Атлантического океана устремились внутрь, и завязалась свирепая борьба между стихиями, окончившаяся победой Нептуна. Спустя несколько веков затопленный вулкан превратился в тихий грот.

На высоте тридцати метров над уровнем лагуны характер почвы изменился, но идти не стало проще. Среди массивов черного базальта змеились застывшие лавовые потоки, местами виднелись наплывы кристаллов серы. В рассеянном дневном свете, проникавшем сверху, были едва видны изверженные породы.

Вскоре наше восхождение было прервано – на высоте около семидесяти метров стены горы переходили в свод, и нам пришлось ограничиться прогулкой вокруг озера. Несмотря на недостаток света, здесь все же кое-что росло – мы обнаружили молочаи и чахлые кустики алоэ. Из гнезд, свитых на выступах утесов, с шумом вылетали и кружили над нами птицы, проникшие сюда, очевидно, через отверстие кратера.

На поворотах тропы перед нами во всю ширь открывалось подземное озеро. Прожектор «Наутилуса» освещал его воды, на палубе судна и на берегу суетились моряки, отбрасывая густые тени на освещенные скалы.

Гранитная гряда становилась все более непроходимой, и вскоре нам пришлось спуститься на береговой песок. Теперь жерло кратера зияло прямо над нами, словно мы находились на дне глубокого колодца. Через него я видел клочок неба и края облаков, гонимых западным ветром.

Неподалеку нам удалось обнаружить уютный грот. Растянуться на сухом мелком песке под его сводами после такого пути было настоящим блаженством. Спешить было некуда, и вскоре я и мои спутники погрузились в дремоту…

Разбудил меня голос Конселя:

– Скорей! Скорей! Вода прибывает!..

Я вскочил на ноги. Море потоком врывалось в грот. Спустя несколько минут мы выбрались на сухое место, и на недоуменный вопрос Конселя мне пришлось пояснить, что из грота нас выгнал самый обыкновенный прилив – ведь лагуна, образовавшаяся в недрах вулкана, была напрямую связана с океаном, и нам повезло, что мы отделались всего лишь ножной ванной.

Минут через сорок мы были на борту «Наутилуса». Команда заканчивала погрузку, и судно, казалось, вот-вот отдаст швартовы…

На следующее утро «Наутилус» уже шел в открытом море, и нигде в пределах видимости не было ни малейших признаков суши.

Надежда на возвращение к европейским берегам окончательно рухнула. Капитан Немо упорно держал курс на юг.

В тот же день «Наутилус» вошел в одну из самых необычных областей Атлантического океана. Она расположена там, где теплое течение Гольфстрим, направляясь от берегов Флориды к Шпицбергену, на сорок четвертом градусе северной широты распадается на две ветви. Эти ветви образуют своего рода кольцо, внутри которого лежит зона глубоких, теплых и малоподвижных вод – Саргассово море. Поверхность этого моря густо покрыта островками плавающих водорослей саргассум, которые порой образуют сплошной растительный покров, затрудняющий движение судов.

Именно таков был участок моря, по которому теперь шел «Наутилус». Зеленовато-бурые плавучие луга скрывали поверхность воды, и форштевень судна с трудом рассекал их. В конце концов капитан Немо, опасаясь за целость винта, приказал рулевому держаться на глубине нескольких метров под поверхностью.

Сквозь окно салона я мог видеть среди скоплений водорослей стволы деревьев, поваленные бурями в джунглях Амазонки, Ориноко или Миссисипи, обломки кораблекрушений, изорванные корабельные снасти, доски обшивки, покрытые раковинами. Среди хаоса многометровых плетей саргассума мелькали нежно-розовые альционарии, зеленые, красные и голубые медузы, мелкие рыбы, для которых тут было настоящее раздолье, и всевозможные ракообразные.

Весь день 22 февраля мы провели под поверхностью Саргассова моря, а начиная со следующего утра и в течение девятнадцати дней «Наутилус» уносил нас на юг, проделывая до ста лье в сутки. Капитан Немо продолжал осуществлять свой план – совершить кругосветное подводное плавание по намеченному им маршруту, и я не сомневался, что, обогнув мыс Горн, мы снова вернемся в южную часть Тихого океана.

Нед Ленд недаром злился: в этих водах, где острова отстояли на сотни миль друг от друга, нечего было и помышлять о побеге. Оставалось принять свою участь. А между тем, рассуждая здраво, я все отчетливее понимал, что наши шансы когда-либо вернуться в человеческое общество уменьшаются с каждым днем.

В следующие девятнадцать дней ничего примечательного не произошло. Капитан много работал. В библиотеке мне постоянно попадались на глаза книги по естественной истории, оставленные им раскрытыми. В частности, мой двухтомник «Тайны морских глубин» был испещрен пометками на полях, сплошь и рядом опровергавшими мои теории и гипотезы. Немо довольствовался критическими замечаниями, но вступать со мной в полемику не желал. Иногда глубокой ночью до меня доносились звуки органа, на котором в полном одиночестве играл капитан.

Все эти дни мы шли по поверхности океана. Она была пустынна, и лишь изредка на горизонте мелькал парусник, направлявшийся к мысу Доброй Надежды. Однажды за нами погналось китобойное судно, принявшее «Наутилус» за гигантского кита, но Немо немедленно отдал приказ погружаться.

В пути нас сопровождали полосатые акулы и морские собаки. Целые стада резвых дельфинов неотступно следовали за нами, забавляя наблюдателей своими играми; несколько раз показывались косатки – грозные морские хищники, нападающие даже на крупных китов.

Консель развлекался классификацией летучих рыб и насчитал не меньше полутора десятков видов.

К 13 марта мы прошли около 13 тысяч лье с момента начала нашего путешествия и находились на 45° 37´ южной широты и 37° 53´ западной долготы. Именно в этих местах зонд, однажды опущенный капитаном «Герольда» Дэнхэмом на глубину 14 тысяч футов, не достиг дна.

Капитан Немо принял решение установить точную глубину впадины, расположенной в этой части Атлантического океана, и «Наутилус» начал готовиться к погружению. Чтобы достигнуть дна, капитан намеревался использовать рули глубины «Наутилуса». Им был придан наклон в 45° по отношению к горизонтали, и гребной винт заработал на полную мощность.