Макс Брэнд - Песнь бича

– Ни за что не поверю, пока не увижу собственными глазами, – воскликнула Розита.

– Ну, тогда… – По простоте душевной монах уже начал приподнимать рясу, но, опомнившись, остановился. – Ах, Розита, – покачал головой укоризненно, – ты ведешь себя как чертенок. И сам старый черт всегда где-то рядом с тобой.

– Потому что он любит хорошеньких, – заявила Розита.

– Уж это точно, – согласился брат Паскуаль. – Ты очень красивая девушка, Розита.

– Небось ты каждый день встречаешь женщин в тысячу раз красивей, чем я, – поддела его Розита.

– Ну что ты! – не согласился монах. – Когда я брожу по горам и иногда размышляю о прекрасных женщинах, то у них у всех оказывается твое лицо.

– А что ты делаешь здесь, разгуливая среди скал? – полюбопытствовала девушка.

Монах выдернул из расселины посох, куда сам забил его, потом со всего маху вонзил палку на место.

– Послушай, Розита, бывают моменты, когда я просто не знаю, как мне разговаривать с тобой…

– А ты когда-нибудь знал, как надо разговаривать с женщинами, не считая старух, конечно?

– Я? Не уверен, – замялся брат Паскуаль.

– А почему не уверен?

– Потому что меня об этом никогда не спрашивали, – грустно признался монах. – А что, я совсем не умею разговаривать с женщинами?

– Ты говоришь так замечательно, что я просто не могу не любить тебя. – Розита снова попыталась расцеловать его.

Однако монах отстранил ее огромной ручищей:

– Дорогая, мне нужно кое-что сказать тебе.

– Я тебя слушаю. Может, поговорим по дороге?

– Во время ходьбы я сбиваюсь с мысли.

– Тогда зачем понапрасну тратишь столько времени, расхаживая по горам?

– Я хотел тебе что-то сообщить, и вот, пожалуйста, забыл, что именно, – сокрушенно вздохнул брат Паскуаль.

– Наверное, что-то насчет меня? – подсказала Розита.

– Ах да! – обрадовался монах. – Вернее, насчет этой замечательной… я хотел сказать – скверной песенки, что ты только что пела, Розита.

– Я думала, что, кроме гор и овец, меня никто не слышит, – улыбнулась девушка. – Братец, дорогой, я же пела ее не для мужчин.

– Почему ты всегда только и делаешь, что думаешь о мужчинах? – возмутился он.

– А о чем еще думать девушке?

– Ну, есть же эти горы, чистое голубое небо над ними, а за всем этим – вечное царство небесное.

– Но я спрашиваю, что делать девушке здесь, на земле?

– Цыц, Розита! Иногда ты выводишь меня из себя.

– Но, брат Паскуаль, если я стану петь о святом и возвышенном, то что останется на твою долю?

– Не знаю, – в замешательстве проговорил монах. Потом вдруг остановился и с силой опустил посох на землю. – Ты снова насмехаешься надо мной, Розита.

– Самую малость…

– И все же насмехаешься! Но вовсе не это сердит меня, Розита, а то, что ты расхаживаешь повсюду и распеваешь о мужчинах. Вот что печалит меня.

– Я пела не о мужчинах, а о ветре.

– Помилуй тебя Господь, бедное дитя! И прости меня, Господи, за то, что я не могу сердиться на нее.

– Но я же пела не о всех мужчинах, а только об одном.

– Какая разница?

– Еще какая! – возразила Розита. – Это все равно что сравнивать законное супружеское ложе с кое-чем другим… Но мы же не будем рассуждать на эту тему?

– Нет-нет! Конечно нет! – торопливо прервал ее брат Паскуаль. – Но, дорогая…

– Да, брат?

– Я хотел сказать… Что собирался сказать?

– Что-то насчет мужчин.

– Ты нашла своего мужчину?

– Нашла.

– И он тебя любит?

– Немного, – задумчиво склонив головку, призналась девушка.

– А он хороший человек?

– Он умеет красиво говорить с женщинами.

– Ах, Розита! – возмутился монах. – Неужели ты поддалась очарованию какого-то юного болтуна?

– Он очень смелый.

– Это он так говорит, – пробурчал себе под нос брат Паскуаль.

– Я так сильно люблю его, что даже решилась прийти к нему сюда, в горы.

– Мне придется молиться за тебя, Розита.

– Не забудь заодно помолиться и о себе.

– Помолюсь. Обязательно.

– Но что завело тебя так далеко в горы? Ведь здесь не твой приход и не то место, где люди могут обратиться к тебе.

– Бедные монахи, Розита, должны быть везде, где людям может понадобиться помощь и успокоение – как телесное, так и духовное.

– Однако, брат, ты идешь ко всем здешним людям или к кому-то одному?

– В данном случае – к одному.

– И он нуждается в тебе?

– Да.

– Он великий грешник?

– Есть и грешнее его, Розита, но таких немного.

– И он станет прислушиваться к твоим проповедям?

– Прислушиваться? Я на это надеюсь.

– А раньше прислушивался?

– Розита, о чем ты говоришь?

– Брат Паскуаль, дорогой мой брат Паскуаль, какой же ты слепой осел! Ты что, думаешь, я не знаю?

– Что ты знаешь?

– Я иду той же тропинкой, что и ты.

– Похоже на это – раз мы встретились.

– Ты что, не догадался, что мы идем к одному и тому же человеку?!

– Боже всемилостивый! – воскликнул монах.

– Не всегда он такой уж милостивый, но все же пусть поможет мне добраться до него! Ведь ты же разыскиваешь Эль-Кида.

– Так это в него ты влюбилась, Розита?

– А почему ты говоришь так, словно это тебе нож по сердцу? Ведь ты и сам любишь его.

– Люблю. Но он никогда еще не принес счастья женщине.

– Мне принесет… Хоть чуть-чуть.

– Розита, этот путь приведет тебя к греху.

– А разве бывает счастье хоть без небольшого греха?

– Цыц, дитя мое! Счастье в грехе? Грех в счастье? Нет, конечно нет.

– И что же тогда делать?

– Выйти замуж за порядочного человека, дитя мое.

– Который ложится спать в десять вечера и держит лавку?

– Почему бы и нет?

– Послушай, брат, а стал бы ты скитаться среди незнакомых гор и чужих людей ради спасения души такого вот лавочника?

– Надеюсь, что да.

– Надеешься, но – стал бы?

Брат Паскуаль совсем не умел врать. Крепко сжав пальцами посох, он покачал головой:

– Очень странно, но ты добралась до тех уголков моей души, в которых я еще сам до конца не разобрался. Да простит меня Господь!

– Господь возлюбит тебя еще сильнее, – заявила Розита.

– Однако, дорогая, ты пытаешься учить меня, хотя наставником должен быть я.

– Тогда пойдем вместе. Если мы будем говорить о нем, то тем самым будем наставлять друг друга. Ведь ты хочешь поговорить о нем?

– Когда я говорю о нем, у меня начинает щемить сердце… Кто может назвать его плохим человеком, Розита?

– А кто может назвать его хорошим? – подхватила девушка. – Ведь он же разбойник.

– Это так. Но он такой добрый, Розита. Такой великодушный и отважный.

– А скольких он убил?

– И это правда. Он убивал людей. За каждого убитого им я воздал Господу не одну сотню молитв… И все же он убивал их, и это разрывает мне сердце. Не хочу даже думать об этом.

– Но если мы думаем о нем, то не должны забывать и об этом.