Джек Лондон - Джон Ячменное Зерно. Рассказы разных лет (сборник)

Разумеется, компания пригласила и меня со Скотти. Мы стали помогать им истратить награду, которая еще не была получена. Пили мы здорово. Нам было очень весело – мы пели, болтали, рассказывали о своих подвигах и осушали стакан за стаканом. Нас хорошо было видно на набережной, и наши приятели, привлеченные шумом, приплывали к нам на своих лодках и присоединялись к нашей компании. Ганс то и дело ездил на берег с пустыми бутылками.

Веселье достигло своего апогея, когда пришли совершенно трезвые Виски Боб и Грек Ники и стали с негодованием упрекать вероломных товарищей, выхвативших у них из-под носа добычу. Француз Фрэнк, по наущению Джона Ячменное Зерно, начал было горячую тираду о честности и других добродетелях, но потом, не выдержав, вытащил Виски Боба на песок и задал ему, несмотря на свой преклонный возраст, здоровую трепку. Грек Ники вооружился лопатой и бросился Бобу на выручку, но Ганс предупредил его. Боба и Ники, избитых в кровь, посадили в их лодку и отправили домой, а победители сочли своим долгом отпраздновать победу.

Между тем орава наших гостей, представлявшая собой многонациональное сборище, вовсю демонстрируя разнообразные темпераменты, дошла уже до высоких градусов. Обычная сдержанность уступила место разнузданности и злобе: кто-то вспоминал старые обиды, пробуждалась старая вражда, и то тут, то там начиналась драка. Какой-то грузчик вспомнил, как его обидел устричник; устричник начал жаловаться на грузчика – в результате сжимались и шли в ход кулаки. По окончании драки пили за примирение, и недавние враги обнимали друг друга и клялись в вечной дружбе, до гробовой доски.

Вдруг входит Суп Кеннеди и требует свою старую рубаху, оставленную им когда-то на «Олене». Очевидно, он решил, что это самая подходящая минута для сведения счетов. Перед этим он пьянствовал в пивной «Сент-Луис», и, очевидно, сам Джон Ячменное Зерно привел его сюда потребовать свою старую рубашку. Несколько брошенных им слов послужили сигналом к драке. Суп схватился с Нельсоном на палубе, и оба повалились. Сам того не подозревая, Суп был на волосок от смерти. Фрэнк едва не проломил ему череп железным ломом. Уж больно он рассвирепел, увидев, как человек с двумя здоровыми руками напал на однорукого. Если «Северный Олень» еще существует, то на его борту должен остаться след от удара лома, миновавшего, к счастью, голову Кеннеди.

Но Нельсон вытащил из лубка свою забинтованную, пробитую пулей руку и со слезами ярости рычал, что он справится с Супом Кеннеди и одной рукой. Мы предоставили им возможность помериться силами на песчаной отмели. Одно время, когда казалось, что Нельсону приходится туго, Ячменное Зерно вместе с Французом Фрэнком тоже ввязались в драку. Против этого запротестовал Скотти и кинулся на Фрэнка; тот повернулся к нему, повалил, сел на него верхом и начал обрабатывать кулаками. Они катались по песку взад и вперед. Пытаясь разнять их, мы затеяли с полдюжины новых драк. Кое-как их удалось унять с помощью бутылок и других мер. Однако Нельсон с Супом Кеннеди продолжали бой. Время от времени мы подходили к ним и давали различные советы. Так, когда они в изнеможении лежали на песке, не в состоянии драться, мы советовали им засыпать глаза противнику песком. Они начали швырять друг в друга песком, потом встали и продолжали драку до тех пор, пока окончательно не выбились из сил.

Все это было скверно, смешно и скотски грубо, но подумайте, что все это значило для меня – шестнадцатилетнего юноши, сжигаемого страстью к приключениям, голова которого была полна рассказов о пиратах, разоренных городах, вооруженных столкновениях и воображение которого до безумия было возбуждено алкоголем. Это была неприкрашенная жизнь, дикая и свободная, – естественная для тех мест, где я жил, для того времени, в которое я родился. И более того – эта жизнь была чревата обещаниями. Здесь только начало. С песчаной отмели через Золотые Ворота дорога вела в обширный мир приключений на всем необъятном свете, где уже будут битвы не из-за старой рубахи или рыбачьей лодки, а во имя иных, более высоких и более романтических целей.

Когда я пристыдил Скотти за то, что его поколотил старик, он начал ругаться, и мы тоже подрались на потеху остальным; в эту же ночь он ушел от меня, забрав с собой пару моих одеял. В течение всей ночи, пока устричники спали на своих койках мертвецким сном, шхуна и «Северный Олень» покачивались на якорях в высокой воде прилива. Рыбачья лодка, все еще наполненная камнями и водой, покоилась на дне.

Рано утром я услышал дикие крики, раздававшиеся с «Северного Оленя». Я вскочил, ежась от утреннего холода, и увидел зрелище, заставившее долгое время хохотать всю набережную. Красивая рыбачья лодка лежала на песке, раздавленная, плоская, как блин, а на ней торчали шхуна Француза Фрэнка и «Северный Олень». По несчастной случайности, крепкий дубовый нос лодки пробил две доски в борту «Северного Оленя». Когда начался прилив, в образовавшуюся брешь хлынула вода; Нельсон проснулся, когда вода начала заливать его койку. Я выскочил на помощь, и мы вместе выкачали воду из шхуны и заделали пробоину.

Потом Нельсон приготовил завтрак, и во время еды мы обсудили создавшееся положение. Он был разорен. Я тоже. Никогда нам уже не заплатят пятидесяти долларов за груду щепок, лежавшую на песке. У него была ранена рука и не было команды. У меня был сожжен главный парус и тоже не было команды.

– Что бы ты сказал, если б я предложил тебе работать в компании? – спросил Нельсон.

– Давай работать вместе, – последовал мой ответ.

Таким образом я вошел в компанию с Задирой Младшим – Нельсоном, самым диким и необузданным из всех устричных пиратов. Мы заняли у Джона Рейн-гольдса денег, купили припасов, наполнили бочонки пресной водой и в тот же день отплыли к устричным отмелям.

Я никогда не жалел о тех сумасшедших месяцах, которые я провел в компании с Нельсоном. Да, он действительно умел управлять судном, хотя и заставлял дрожать от страха всякого, кто только плавал с ним. Быть всегда на волоске от гибели было для него наслаждением. Он гордился тем, что делает то, чего никто не осмеливается делать. У него был еще особый пунктик – никогда не брать рифы; за все время, пока я с ним плавал, «Северный Олень» ни разу не ходил под зарифленными парусами, как бы сильно ни дул ветер. Палуба у нас никогда не просыхала. Судно выдерживало огромное напряжение, но все-таки постоянно ходило под полными парусами.

Мы покинули Оклендскую пристань и вышли в открытое море, в поисках приключений. Эта славная страница моей жизни была возможна только благодаря Джону Ячменное Зерно. И в этом я обвиняю его. Я жадно стремился к жизни, полной приключений, но приобщиться к ней я мог лишь при благосклонном содействии Джона Ячменное Зерно. Таковы уж были люди, которые вели подобный образ жизни. Если я хотел жить, как они, я должен был делать то, что делают они. Только благодаря пьянству я стал товарищем и компаньоном Нельсона. Выпей я только то пиво, за которое заплатил он, или откажись я совсем пить, он ни за что не принял бы меня к себе. Ему нужен был товарищ, который не только с ним бы работал, но мог бы при случае и покутить. Я весь отдался новой жизни. Почему-то я воображал, что весь секрет заключается в том, чтобы напиваться до бесчувствия, пройти последовательно через все стадии опьянения, которые может выдержать лишь железный организм, и наконец дойти до совершенной потери сознания и полного свинства. Мне не нравился вкус алкоголя, поэтому я пил исключительно для того, чтобы напиться – напиться безнадежно, до одури. Я, раньше трясшийся над деньгами Шейлок, скупой и бережливый и доводивший до слез старьевщиков, я, остолбеневший, когда увидел, как Француз Фрэнк истратил за один раз восемьдесят центов, угощая восемь человек виски, – я стал теперь относиться к деньгам более легкомысленно и беспечно, чем многие из знакомых мне пьяниц.