Гэри Дженнингс - Хищник

– И ты не будешь возражать… делать такое?

– Вовсе нет, – честно сказал я. То, что было отталкивающим, когда меня заставлял делать это брат Петр, вовсе не казалось таким теперь, с красивой Дейдамиа. Я наклонился к ней поближе. – Это, возможно, доставит тебе новое наслаждение.

Вообще-то, я не сомневался, что так будет; так оно и случилось, причем в то же мгновение. Как только я прикоснулся ртом к этому месту, все тело Дейдамиа содрогнулось, словно я притронулся к чувствительному уплотнению кусочком только что натертого янтаря.

– Акх, моя дорогая! – выдохнула она. – Акх, мой Guth!

Мне тоже доставляло удовольствие приносить ей такую радость. Дейдамиа сладострастно извивалась и через какое-то время выгнулась так сильно, что мне пришлось крепко обхватить ее бедра, чтобы мой рот оставался там, где он был. Наконец, спустя долгое время, она издала слабый вздох:

– Ganohs… достаточно. Ganohs, leitils svistar…

Я поднялся, затем снова лег рядом с ней на спину; она все еще тяжело дышала. Наконец Дейдамиа успокоилась и сказала:

– Какая же я себялюбица! Все только для себя, а о тебе-то и не подумала.

– Не беспокойся, мне тоже было очень хорошо…

– Тише. Ты, должно быть, совершенно измотана.

– Ну. Не совсем, – произнес я и хихикнул.

– Акх, да, я вижу, – сказала она и улыбнулась. – А теперь не двигайся, сестра Торн. Лежи, как лежишь, и позволь мне прокатиться на тебе… вот так. Теперь пусть это тепленькое и очень благодарное местечко внутри меня обхватит твою драгоценную, терпящую муки штуку… да, так… и медленно даст ей святое причастие… ага, вот так…

Когда я таким образом уже в третий или четвертый раз ласкал маленькое «недоразвитое» утолщение Дейдамиа, она вдруг остановила меня, прежде чем слишком сильно возбудилась. Девушка нежно дернула меня за волосы, приподняла мою голову и попросила:

– Сестра Торн, а не могла бы ты… повернуться… пока ты делаешь это?

Я спросил:

– Тебе так будет лучше? Если я, так сказать, перевернусь?

– Акх, мне уже просто не может быть еще лучше, чем сейчас, милая девочка! – После этого она покрылась стыдливым румянцем и произнесла: – Думаю, ты заслуживаешь того, чтобы испытать такое же наслаждение, какое доставляешь мне.

И когда мы вдвоем занялись этим при помощи ртов, то потом так долго содрогались в конвульсиях, что по сравнению с этим предыдущие сладострастные спазмы Дейдамиа были простой дрожью. Когда мы наконец стали медленно спускаться с высоты райского блаженства, я был весь в испарине и мог только тяжело дышать, а Дейдамиа сглотнула, затем облизала свои губы, потом снова сглотнула, еще раз и еще. Я, должно быть, что-то спросил, потому что она улыбнулась мне в ответ слегка дрожащей улыбкой. Ее голос был немного хриплым, когда она произнесла:

– Теперь… я и правда… приняла и съела…

Я робко произнес:

– Мне жаль… если это было неприятно…

– Ну что ты, вовсе нет. По вкусу это похоже… дай мне подумать… на густое молоко от растертых каштанов. Теплое, солоноватое. Гораздо приятней, чем черствый хлеб причастия.

– Я рада.

– А я рада, что это ты. Знаешь, ведь если женщина когда-нибудь сделает это с мужчиной, то ее обвинят в людоедстве! Как учил почтенный теолог Тертуллиан, мужские соки – то, что он извергает внутрь женщины, дабы та зачала ребенка, – они уже на самом деле являются ребенком в тот момент, когда извергаются из него. Таким образом, если женщина когда-нибудь сделает с мужчиной то, чем только что занимались мы с тобой, сестра Торн, ее обвинят в страшном грехе: ведь получится, что она съела человеческое дитя.

В другой раз Дейдамиа сказала мне:

– Если при помощи облизывания и посасывания можно увеличить и другие органы, младшая сестричка, то позволь мне проделать то же самое и с твоими сосками.

– Зачем это? – спросил я.

– Чтобы они стали женскими, конечно же. Чем раньше начать с ними играть, тем быстрей они расцветут и станут большими и красивыми, когда ты вырастешь.

– Но зачем мне большие груди?

– Сестра Торн, – терпеливо пояснила Дейдамиа, – высокие груди вместе с миловидным личиком и пышными, густыми волосами являются наиболее привлекательными женскими достоинствами. Посмотри на мои груди. Разве они не красивы, niu?

– Конечно же, старшая сестричка. Но, кроме того, что они представляют собой приятную игрушку, для какой еще цели они служат?

– Ну, на самом деле… монахиням они не нужны. Но у остальных женщин они выполняют те же функции, что и коровье вымя. Там образуется молоко, которым матери кормят младенцев.

– Я часто пробовала твои соски, сестра Дейдамиа, но никогда не ощущала никакого молока.

– Ох, vái! Не святотатствуй! Я девственница. А из всех девственниц, которые когда-либо жили на земле, только благословенная Мария могла кормить своего сына грудью.

– Ах, вот, значит, почему говорят, что Мария пролила молоко, которое стало Via Lactea [29] Млечный Путь ( лат. ). на ночном небосклоне. Я и не думала, что имеется в виду молоко из ее грудей.

– А знаешь, – спросила Дейдамиа, понижая голос до интимного шепота, – почему nonna Этерия была назначена аббатисой монастыря Святой Пелагеи? Это тоже связано с молоком Пресвятой Богородицы.

– Eh?

– Благодаря аббатисе наш монастырь гордится тем, что обладает подлинной общепризнанной реликвией.

– Подумаешь! Да в каком аббатстве ее нет? В аббатстве Святого Дамиана хранится кость от пальца ноги великомученика Дамиана. И еще там есть осколок от настоящего креста, найденный в Святой земле великомученицей Еленой.

– Акх, осколки и гвозди этого креста встречаются по всему христианскому миру. Однако nonna Этерия принесла в монастырь Святой Пелагеи нечто более редкое. У нее есть хрустальный пузырек, в котором покоится одна капля – всего одна капля – молока из груди Девы Марии.

– Правда? И где же он? Я никогда не видела его. И откуда, интересно, у нашей настоятельницы такая реликвия?

– Я не знаю, как она ее получила. Возможно, от какого-нибудь пилигрима или когда сама совершала паломничество. Но Domina Этерия хранит пузырек на ремешке на груди под одеждой. И она показывала его лишь нам, старшим послушницам – у кого есть грудь, – и только на Рождество, когда экзаменовала нас по Священному Писанию.

В обмен на то, что Дейдамиа поделилась со мной столькими секретами, я тоже поведал ей свой. Я познакомил ее с juika-bloth и показал подруге, как я его втайне тренирую.

– Имя, которое ты дала птице, означает «бьюсь насмерть», – сказала Дейдамиа. – А почему ты учишь его нападать на яйцо?

– Ну, настоящая добыча juika-bloth – змеи, и он устремляется на них сверху особенно яростно. А еще мой друг любит лакомиться их яйцами. Но на них орел, разумеется, не нападает, потому что яйца ведь просто лежат на земле и не могут ни убежать, ни сражаться.