Гэри Дженнингс - Хищник

Однако, как выяснилось, за мной – или за Юхизой – все-таки следили, и, очевидно, с того самого времени, когда я случайно встретил Робею и Джаируса. В тот момент, когда я убежал от них, они, должно быть, послали одного из рабов-носильщиков за мной вдогонку, а я не заметил преследователя среди уличной толпы. Вероятно, этот раб или кто-нибудь еще (полагаю, их было несколько) продолжали следить за моим жильем с того дня и до настоящего момента. Представляю, как они были разочарованы: ведь Юхиза ни разу так и не вышла из дома, а Торн, разумеется, их не интересовал. Однако сегодня шпионы были наконец-то вознаграждены за долгое ожидание: с наступлением сумерек Юхиза покинула diversorium.

Мы с Гудинандом раньше часто покрывались гусиной кожей, когда испытывали страсть, но в эту ночь воздух был таким холодным, что по коже мигом побежали мурашки, стоило только нам раздеться. Ну а в тот момент, когда мы оба разделись, мурашки на теле стали еще больше, должно быть, даже волосы на голове встали дыбом, когда в кустах внезапно послышался треск и грубый голос – голос Джаируса – громко произнес:

– Ты уже достаточно долго был с этой шлюхой, Гудинанд, вонючий калека. Теперь наступила очередь настоящего мужчины. Сегодня моя очередь!

Мы с Гудинандом оказались беззащитными. Мы оба были голыми, безоружными, а Джаирус вышел из засады, помахивая тяжелой деревянной дубиной. Я лежал на спине, Гудинанд как раз склонился надо мной, и тут я услышал одновременно звук от удара дубины и его мычание, после чего мой друг тихо упал в темноту сбоку от меня.

В следующий миг меня придавила тяжелая потная туша Джаируса. Он был полностью одет, но задрал одежду, чтобы освободить свой fascinum, и принялся тыкать им мне в низ живота. Я боролся, молотил руками и звал Гудинанда на помощь, но тот был или оглушен, или мертв, и Джаирус только смеялся надо мной:

– Я знаю, что ты любишь заниматься этим, малышка. Так сделай это лучше со мной. От меня ты не заразишься падучей болезнью, как вон от того ненормального.

– Слезь с меня! – бушевал я. – Я сама выбираю себе друзей!

– Ну так выбери меня, чтобы доставить мне наслаждение. А теперь прекрати свое глупое сопротивление и послушай меня.

Я продолжал отчаянно сопротивляться, одновременно слушая разглагольствования Джаируса.

– Ты знаешь мою мать Робею? Она говорит, вы с ней хорошо знакомы.

– Я знаю, что она ненормальная…

– Заткни свой рот и слушай внимательно. Так вот, в качестве своей последней любовницы моя мать выбрала tonstrix [120] Парикмахерша ( лат. ). , которая красит ей волосы, замарашку из простонародья по имени Маралена. А когда та ей в конце концов надоела, отдала девчонку мне. Мать рассказала и показала мне, как доставить удовольствие Маралене, наблюдала и учила меня, когда мы ласкали друг друга. И – можешь представить – Маралена наслаждалась моим вниманием больше, чем материнским. Обещаю, ты тоже не пожалеешь, дитя. Вот, дай мне руку. Посмотри, какой большой у меня fascinum. Итак, давай-ка приступим…

Раздался еще один глухой удар. И так же внезапно, как перед этим Гудинанд, Джаирус исчез где-то сбоку в темноте, а я остался лежать в одиночестве. С трудом дыша, я пытался понять, что же произошло: уж больно стремительно сменяли друг друга события. И тут мне на лоб нежно легла чья-то костистая жесткая рука и знакомый голос произнес:

– Все в порядке, мальчишка. Теперь ты в безопасности. Успокойся и соберись с мыслями.

Я прохрипел:

– Fráuja, это и правда ты?

– Если ты не узнаешь старого усатого Вайрда, твои мозги точно не в порядке.

– Нет… нет… Все хорошо. Но что с Гудинандом?

– Он потихоньку приходит в себя. У него какое-то время будет болеть голова, но это не так уж страшно. То же самое и с этим твоим другом. Я не так сильно стукнул его дубинкой, чтобы убить.

– С моим другом?! – прохрипел я возмущенно. – Да это сын драконихи…

– Я знаю, кто он, – сказал Вайрд. – Во имя носа и ушей Зопира [121] Зопир – знатный перс, история которого рассказана в сочинениях Геродота. Отрезал себе нос и уши, чтобы представить себя жертвой жестокого Дария и войти в доверие к восставшим вавилонянам. На самом деле оставался на стороне Дария и способствовал падению Вавилона. , которые он собственноручно срезал со своей головы, у тебя настоящий дар, мальчишка, заводить знакомства. Сначала Гудинанд, городское посмешище. Теперь Джаирус, самый ненавистный в Констанции ублюдок.

– Я не приглашал его на свидание…

– Молчи, – произнес Вайрд так же раздраженно, как встарь. – Оденься. Мне нет дела, ferta, если ты ведешь себя непристойно, но ты должен хотя бы прилично выглядеть.

Я принялся на ощупь одеваться. То же самое сделал и Гудинанд, убравшись подальше: он явно испугался гнева Вайрда, который застал нас в таком положении. Когда мое смущение прошло, я покаянно прошептал:

– Fráuja, мне очень жаль, что ты оказался этому свидетелем.

– Замолчи, – снова заворчал Вайрд. – Я старик и в жизни много чего повидал. Так много, что вряд ли смогу испытать при виде чего-то потрясение. Я давно уже сказал тебе: меня совершенно не волнует… ну, мочишься ли ты стоя, или присаживаешься, или как ты там еще используешь свои половые органы.

– Но… – сказал я и снова продолжил одеваться. – Подумать только… как ты здесь оказался, fráuja? И так вовремя – как раз тогда, когда нам с Гудинандом потребовалась помощь.

– Skeit, мальчишка, я вернулся в Констанцию уже неделю назад. Однако когда я заметил шпионов напротив нашего deversorium, то решил пожить еще где-нибудь и понаблюдать. Я видел, как ты входил и выходил, иногда в женском наряде, который как-то показывал мне в Базилии. Затем сегодня, когда ты отправился куда-то на ночь глядя и за тобой пошел этот верзила, я просто двинулся следом. Теперь вопрос вот в чем: что нам делать с этим, как ты выражаешься, сыном драконихи?

Джаирус ничего из этого не слышал, но уже сидел, осторожно ощупывая шишку на затылке. Насколько я мог видеть в темноте, он выглядел донельзя напуганным.

– Привязать к нему тяжелый камень, – предложил я зло, – и утопить вон там в озере.

– Это было бы вполне справедливо, – сказал Вайрд, и лицо Джаируса стало таким белым, что его можно было разглядеть в темноте. – По готскому закону этот человек считается nauthing – человеком столь ничтожным, что его убийцу не подвергают наказанию. И я без колебаний убил бы его, – продолжил Вайрд, – будь этот негодяй обычным грубым насильником. Но он сын dux Латобригекса. Очень может быть, что все жители Констанции, в том числе и его отец, только обрадуются бесследному исчезновению Джаируса, однако они все равно будут задавать вопросы. Не следует забывать о его шпионах – и, разумеется, о его мамаше: эти люди вполне могут знать, куда он отправился. Таким образом, эти вопросы станут задавать тебе, мальчишка, и твоему другу Гудинанду, и не исключено, что вами заинтересуется городской палач. Поэтому, во избежание неприятностей, советую вам оставить Джаирусу жизнь.