Грегори Робертс - Тень горы

Едва окунувшись в галдящую и хохочущую атмосферу «Леопольда», я начал высматривать Лизу и Викрама. Их я не увидел, зато встретился взглядом с моим другом Дидье. Он сидел за столиком в компании Кавиты Сингх и Навина Адэра.

– Наверняка это ревнивый муж! – завопил Дидье при виде моего разбитого лица. – Лин, я тобой горжусь!

– Жаль тебя разочаровывать, – сказал я, пожимая руки ему и Навину, – но я всего лишь поскользнулся в душе.

– Похоже, душ крепко дал тебе сдачи, – заметил Навин.

– А ты у нас теперь детектив по сантехническим проблемам?

– Что бы то ни было, мне приятно видеть печать греха на твоем лице, Лин, – заявил Дидье, взмахом подзывая официанта. – Это необходимо отпраздновать.

– Настоящим объявляю заседание Клуба анонимных грешников открытым! – провозгласила Кавита.

– Привет, меня зовут Навин, – подхватил тему молодой детектив, – и я грешен.

– Привет, Навин! – дружно отозвались мы.

– С чего бы начать… – Навин рассмеялся.

– Сойдет любой из грехов, – поощрил его Дидье.

Навин задумался над предстоящей исповедью.

– А тебе идет этот новый облик, – сказала мне Кавита.

– Могу поспорить, ты говоришь то же самое при виде любого фингала.

– Только если сама поставила.

Кавита – красавица, умница и талантливая журналистка – имела склонность к особам своего пола и была одной из очень немногих женщин в городе, не боявшихся открыто заявлять о своей ориентации.

– Кавита, Навин никак не может сознаться в своих грехах! – громко посетовал Дидье. – Может, хоть ты расскажешь нам что-нибудь о своих?

Она рассмеялась и начала бойко перечислять таковые.

– Этот твой скользкий душ, – тихо сказал Навин, наклонившись ко мне, – сработал очень профессионально.

Я быстро взглянул на него. Он понравился мне при первом знакомстве, однако он был человеком со стороны, и я не знал, можно ли ему доверять. Откуда ему известно, что меня бил профессионал?

Он прочел эту мысль на моем лице и улыбнулся.

– Следы ударов, слева и справа, ложатся очень плотно, – пояснил он все так же вполголоса. – Однако глаза не заплыли полностью. Били со знанием дела и с таким расчетом, чтобы ты после побоев мог видеть. Этак сумеет не каждый. На запястьях следы от веревок. Нетрудно догадаться, что тебя связали и кто-то грамотно над тобой потрудился.

– Что ж, в этом есть доля правды.

– Правда в том, что я обижен.

– Обижен? Ты-то почему?

– Потому что ты не взял меня на разборки.

– К сожалению, карты сдавал не я.

Он улыбнулся:

– Но ведь будет новая партия, так?

– Пока не знаю. А тебе что, больше нечем заняться?

– В другой раз, как соберешься на игру, включи меня в свою команду.

– У меня все в порядке, – сказал я. – Но спасибо за предложение.

– Эй вы там! – позвал Дидье, когда хмурый официант шмякнул поднос с напитками на наш столик. – Хватит шептаться, сладкая парочка! Если вы не можете похвастаться тайной связью или обманутым мужем, выставляйте на обсуждение любой другой из своих грехов.

– И я за это выпью, – поддержала Кавита.

– Ты знаешь, почему грех находится под запретом? – спросил ее Дидье, поблескивая голубыми глазами.

– Потому что он доставляет удовольствие? – предположила Кавита.

– Потому что он выставляет в глупом виде ханжей и святош, – сказал Дидье, поднимая стакан.

– Я скажу тост! – объявила Кавита, чокаясь с Дидье. – За садомазо-радости с путами и битьем!

– Годится! – воскликнул Дидье.

– Поддерживаю, – сказал Навин.

– Я пас, – сказал я.

День выдался не самым подходящим для тостов за битье – у меня, во всяком случае.

– Ладно, Лин, – фыркнула Кавита. – Тогда, может, предложишь свой вариант?

– За свободу во всех ее видах, – сказал я.

– Снова поддерживаю, – сказал Навин.

– Дидье всегда готов выпить за свободу, – сказал Дидье, салютуя стаканом.

– Хорошо, – сказала Кавита и чокнулась с нами. – За свободу во всех ее видах.

Мы еще не успели допить, когда рядом возникли Конкэннон и Стюарт Винсон.

– Привет, старина, – сказал Винсон, протягивая мне руку с добродушной улыбкой. – Что за фигня с тобой приключилась?

– Кто-то надрал его сраную задницу, – хохотнув, изрек Конкэннон с протяжным североирландским прононсом. – И его харе тоже нехило досталось. На что ты, в натуре, нарвался, чувак?

– У него возникли проблемы с душем, – сообщила Кавита.

– Проблемы с душем, вот как? – ухмыльнулся Конкэннон, нависая над ней. – А у тебя с чем проблемы, дорогуша?

– Сначала ты скажи о своих, – ответила Кавита.

Он ухмыльнулся с победительным видом:

– Я? У меня проблемы со всем, что мне пока что не принадлежит. Ну а поскольку я вынул кота из мешка, то и ты выкладывай. Повторяю: в чем твои проблемы?

– У меня проблемы с излишней привлекательностью. Но я лечусь.

– Я слышал, терапия отвращения очень помогает, – сказал Навин, в упор глядя на Конкэннона.

Тот обвел взглядом всех нас, громко рассмеялся, а потом завладел двумя стульями от соседнего столика, не спросив позволения у тамошней компании, и толчком усадил на один из них Винсона. Второй стул он развернул задом наперед и оседлал его, положив массивные руки на спинку.

– Что будем пить? – спросил он.

Только сейчас я заметил, что Дидье не заказал выпивку, хотя это было в его правилах, когда кто-нибудь подсаживался к нему в «Леопольде». Вместо этого он пристально смотрел на Конкэннона. В последний раз, когда я видел у Дидье такой взгляд, в его руке вместо стакана был пистолет – и через полминуты он спустил курок.

Я поднял руку, подзывая официанта. Когда напитки были заказаны, я попытался отвлечь Дидье, переключив внимание на Винсона:

– Зато ты прямо-таки сияешь, Винсон.

– Я чертовски счастлив, – заявил американец. – Мы только что сорвали куш. Как с куста. Мне типа крупно подфартило. То есть нам подфартило – мне и Конкэннону. Так что вся выпивка за наш счет!

Принесли выпивку, Винсон расплатился, и мы подняли стаканы.

– За удачные сделки! – сказал Винсон.

– И за тюфяков, которых так приятно надувать, – подхватил Конкэннон.

Зазвенели стаканы, но Конкэннон и тут не преминул опошлить тост.

– По десять тысяч баксов на рыло! – объявил он, вмиг осушив свой стакан и стукнув им по столу. – Охренительное чувство! Это как кончить в рот богатенькой сучке!

– Эй, Конкэннон! – сказал я. – Попридержал бы язык.

– Это уже лишнее, – добавил Винсон.

– Что? – спросил Конкэннон, удивленно разводя руками. – Что не так?

Он повернулся к Кавите, одновременно наклоняя свой стул в ее сторону.

– Ну же, дорогуша, – сказал он, расплываясь в улыбке, как будто приглашал ее на танец. – Только не ври, что не имеешь опыта по этой части. С твоим-то личиком и такой фигурой!