Неизвестный китайский автор XVI века - Два ларца, бирюзовый и нефритовый

Умение поладить с чужими, с теми, кто ни в чем тебе не подобен, это одно, а умение ужиться с близкими, почти во всем подобными тебе, – нечто совсем другое. Второе сложнее первого, о чем говорил в свое время мудрый Конфуций: «Человек недостойный постоянно ссорится со своими близкими, но во всем от них зависит. Муж благородный живет с близкими своими в мире, но не зависит от них ни в чем».

В соответствии с этим изречением мы не можем назвать Лин Сю человеком недостойным: ясно, что он не зависим ни от мнения близких, ни от их кошельков. Однако, задав себе вопрос, можно ли назвать его мужем благородным, мы оказываемся в замешательстве. Как же следует расценить двойственность натуры Лин Сю? Почему, оказавшись в родных стенах, он напрочь забывает те навыки, которые спасли ему жизнь и принесли известность?

Поведение Лина можно объяснить усталостью, погруженностью в свои думы и многими другими уважительными причинами. И все же на ум приходит слово «неряшливость» [чу хо] – неряшливость неизбежно вытекает из пренебрежения ритуалом. Часто приходится слышать, как люди задают вопрос: «Хоть дома могу я побыть самим собой?» Отсюда получается, что «быть собой» – значит быть невнимательным, небрежным, получается, что мы хотели бы обрести себя таким, каким никогда не хотим видеть другого. Скорее всего, тут просто неточность выражения, но истинный сюцай избегает неточности, приносящей вред.

Достоинство Поднебесной опирается на воспитываемую с детства привычку блюсти свое подлинное [сохранять свое лицо]. Очень может быть, что Лин Сю не нашел такого обычая в других странах. Вполне возможно, что кочевники северных степей именно так и ведут себя со своими домашними, да и далекие заморские варвары Запада наверняка поддержали бы Лина. Но как раз в Китае ему труднее всего рассчитывать на понимание, ибо в отношении важности мира в собственном доме подданные Сына Неба на редкость единодушны.

Лин Сю нарушил незримую иерархию ценностей: представая лучшей своей стороной перед другими, незнакомыми ему людьми, он оборачивается спиной к тем, кто ему близок и чья жизнь должна быть частью его жизни. Надо ли говорить, что в результате он наказывает и близких, и себя самого?

Дело вовсе не в том, чтобы всегда быть застегнутым на все пуговицы, – этим тоже непременно обидишь тех, кто тебе близок. Дело, как всегда, в мудрости и благородстве, а эти качества проявляются именно там, где различия почти незаметны. Уметь замечать еле заметные различия – и значит быть мудрым. Принимать их во внимание – и значит быть благородным.

У Императора Шу Э из династии Чжоу было восемь детей, но из них лишь два сына. У сыновей была значительная разница в возрасте: младший родился, когда старшему исполнилось уже двадцать лет. Воспитанию детей отец уделял огромное внимание. Старший принц ни в чем не знал отказа. С самого детства он утопал в роскоши, любая прихоть принца была во дворце законом. Лучшие учителя Поднебесной обучали старшего сына императора искусствам и наукам, потакая ему во всем. Но наследник вырос безвольным, капризным, неспособным принимать решения. Не было в нем ни доблести, присущей отцу, ни подобающего Сыну Неба великодушия.

Видя это, младшему сыну Шу Э решил дать совсем другое воспитание. С малых лет принц был вынужден беспрекословно подчиняться указаниям воспитателей и учителей. В полной мере довелось испытать ему и тяготы, выпадающие на долю отпрысков чиновников, воинов и даже простолюдинов. Отец относился к нему с преднамеренной строгостью, спрашивал с принца за все провинности и недочеты. Однако по прошествии двадцати лет выяснилось, что и младший сын недалеко ушел от своего брата. Он вырос мелочным, мстительным, неспособным видеть дальше собственного носа.

ТРЕБУЕТСЯ ответить, в чем причина несчастий Шу Э и отчего столь различные методы воспитания привели к равно плачевным результатам?

Все великие учителя в Поднебесной провозглашали важность продуманного воспитания, но ни один не считал это делом легким, сравнимым с выращиванием моркови. Но ведь даже морковь может в один год уродиться, а в другой – нет, несмотря на все ухищрения земледельца.

Чтобы овладеть хотя бы искусством выращивания овощей, нужно заниматься этим многие годы, тогда, по крайней мере, можно будет отделить случайное от закономерного. Несчастье императора в том, что у него было всего лишь два сына, поэтому оснований достаточно только для того, чтобы винить судьбу, но их недостаточно, чтобы отвергнуть тот или иной метод обучения или обвинить кого-либо из воспитателей.

Не каждый из рожденных предназначен в императоры. Это значит, что воспитание Сына Неба имеет как общие черты с традиционным каноном воспитания почтительного сына , так и важные различия, связанные с особым предназначением воспитанника.

Потакание и строгость в равной мере необходимы, когда речь идет о столь ответственном деле. Предназначенный повелевать должен иметь яркие, отчетливые желания, чтобы ни он сам, ни окружающие не путались, что именно угодно господину. Эти желания, вещественные как сама вещь, бывают присущи детям, но они свойственны и императору, что идет во благо его подданным и стране в целом. Поэтому очень важно не спугнуть детские желания в период их раскрытия, не навредить им окриком или пренебрежением, ибо вытоптанные ростки потом уже не приживутся. Сломанные в раннем детстве желания так и останутся надломленными, такими желаниями как раз и желают завистники, ревнивцы и вообще люди низкого происхождения, воспитанные в унижении. Но не такими желаниями желает повелитель.

Те м не менее наступает время, когда побеги подрастают, и их следует подрезать, укреплять и закаливать. Это период настоящего понимания слов , время, когда рождается и формируется воля. Теперь тон наставников должен быть уважительным, но твердым, а сами распоряжения – непоколебимы. Лишь в этом случае будущий господин сможет ясно различать повелителя в себе, и его деяния обретут единство желания и воли. Детство императора продолжительнее, нежели детство простолюдина, но ведь и воля его простирается гораздо дальше. Сочетание длинного детства и столь же длинного, выдержанного без всякой спешки периода возмужания отличает и доблестных воинов северо-восточных гор и князей (нойонов) степных кочевников. Ибо есть время потворства капризам и время настоящего понимания слов. Если сюда прибавить еще образованность, чуждую варварам, душа повелителя станет похожей на чистый ограненный кристалл.