Бобби Пирс - Похититель луридиума

– Мы уже сели за стол! – снова крикнула мама.

– Иду! – ответил Вильям.

И легкими шагами вышел из комнаты.

– Ты разве не хочешь есть? – спросила мама.

– Не очень, – ответил Вильям и отодвинул тарелку.

– Ты слишком много времени проводишь неподвижно, – сказал папа. – Когда я был в твоем возрасте, мы вообще не сидели на месте. Мы играли в футбол, лазали по деревьям и забирались в чужие сады. Посмотри на себя! Ты ведь тощий как палка.

Вильям попытался не обращать внимания на его слова. Он знал, что папа прав, ведь он действительно очень худой. Но он был сильнее, чем казался, и всегда таким был. В классе никто не мог отжаться больше, чем он. Даже учитель физкультуры не всегда поспевал за Вильямом.

Он посмотрел на сложенную газету и лежавшие на коленях отца ножницы. Теперь папа стал вырезать из газет не только кроссворды. С тех пор, как начали публиковать объявления о выставке, на которую привезли «Невозможное» в Научно-историческом музее. Папа изо всех сил пытался сделать так, чтобы Вильям их не увидел.

Вот только папа не знал, что школа собиралась сводить их на эту выставку. Мама сказала, что Вильям может пойти, если пообещает ничего не говорить отцу и ничего не будет трогать на выставке. Мама понимала, насколько это для него важно. Будто чувствовала охватывавшую тело Вильяма дрожь каждый раз, когда он думал о коде, который никто не сумел расшифровать. Будто знала, что сын мечтал об этой выставке с тех самых пор, как впервые услышал о «Невозможном».

– Можно выйти из-за стола? – спросил Вильям, не поднимая глаз.

– Нет, нельзя, – ровным голосом ответил папа.

Родители переглянулись. Стало тихо. Казалось, они собирались ему что-то рассказать.

Мама и папа снова посмотрели друг на друга. Папа откашлялся.

– Мы решили избавиться от книг, Вильям.

Вильям моргнул, как будто не понял, о чем говорит отец.

– Уже восемь лет, как от дедушки нет вестей. А книги занимают слишком много места. Папа едва может передвигаться на коляске, не врезаясь в книжные полки, – сказала мама.

– НЕТ! – закричал Вильям и вскочил с места. Стукнул по столу так, что тарелки и стаканы подпрыгнули. И вдруг остановился. Ему совсем не нравилось злиться. Он стиснул зубы и досчитал про себя до десяти.

– Извините, – произнес он и сел на место.

– Мы знаем, как много для тебя значат эти книги, Вильям. Но оглянись… Здесь миллион книжек, не меньше, – мама посмотрела на отца. – Да, мы обещали дедушке… Но прошло столько лет… Мы должны жить нормальной жизнью.

Вильям ничего не сказал. Уставился на стол и обреченно покачал головой.

– Выбери несколько книг, которые ты оставишь. От остальных мы избавимся, – резко сказал папа и развернулся на коляске. Выезжая из комнаты, он задел стопку книг, та опасно пошатнулась.

Мама посмотрела на Вильяма.

– Папа на самом деле не сердится. Просто ему очень тяжело. Вся эта наша жизнь здесь. Он ведь не может тут работать, и скучает по своей работе в Лондоне. Он чувствует, что не справляется. А еще и ты с твоей школой, – сказала она и вздохнула.

Вильяму уже надоело слушать про школу. Он хорошо учился. Только вот классный руководитель, господин Гумбургер, постоянно преувеличивал. Звонил домой родителям Вильяма чуть ли не через день и рассказывал об очередной «совершенно ужасной выходке» Вильяма. Неудивительно, что родители волнуются. Но Вильям знал, почему господин Гумбургер так его ненавидит. Весь первый класс Вильям отлично учился. И поправлял господина Гумбургера каждый раз, когда тот ошибался на уроках математики. Да и на любом другом уроке тоже. За день до летних каникул господин Гумбургер отвел Вильяма в сторонку и сказал, чтобы после каникул тот прекратил все время тянуть руку для ответа.

Разумеется, Вильям этого не смог, и весь второй класс превратился в долгую войну между ним и господином Гумбургером. Вильям становился старше, и его перестала волновать чушь, которую нес господин Гумбургер. Он перестал выступать на уроках, но отношения между ним и учителем не улучшились.

– Господин Гумбургер рассказал, что сегодня случилось в школе, – осторожно произнесла мама. – Папе я пока ничего не говорила.

Разумеется, господин Гумбургер рассказал. Он наверняка бросился к телефону еще тогда, когда автоматические разбрызгиватели заливали здание водой. Вильям прямо видел, как все это было. Господин Гумбургер у телефона в учительской, почесывает свой огромный живот, пока вся остальная школа пытается спасти от воды хоть что-нибудь.

– Я просто хотел помочь! Система автоматического пожаротушения сломалась.

– И ты заставил ее снова заработать… – продолжила мама, пряча улыбку. – Даже не знаю, что с тобой делать, Вильям. Иногда ты прямо как твой дедушка, – сказала она и вздохнула.

– Может, мне тоже нужно бесследно исчезнуть?

Мама встала.

– Не смешно, – сказала она и стала убирать со стола.

Протиснувшись между двумя высокими книжными полками, она подошла к мойке. Вильям поднялся.

– Господин Гумбургер также очень беспокоится из-за школьной поездки в музей завтра, – сказала мама. – И я вообще-то тоже. Нам тяжело все время скрываться. Но привлекать внимание мы не должны. Ты сам знаешь.

Вильям не ответил.

– Посмотри на меня, Вильям, – строго сказала мама.

Он обернулся и взглянул на нее.

– Пообещай хорошо вести себя завтра! – умоляюще сказала она. – Мы не должны привлекать к себе внимание!

Вильям знал, что не сможет держаться подальше от «Невозможного». Вот только бы не сделать что-то, что их разоблачит.

– Обещаю, – сказал он и почувствовал, как в животе кольнуло.

Вильям стоял в одиночестве. Шел снег, и вокруг все было белым-бело. Вильям смотрел на одноклассников. Те резвились в школьном дворе, дожидаясь автобуса, который отвезет их в Научно-исторический музей. Все были рады уехать из школы на целый день.

Автобус остановился перед ними, глушитель издал громкий хлопок. Двери открылись, и началась битва за то, чтобы войти в автобус первым. Вильям подождал, пока свалка прекратится, и тоже вошел. Он пробрался в хвост автобуса: отсюда ему было видно всех, включая господина Гумбургера.

– Мегакрутую штуку ты вчера устроил с системой пожаротушения, – произнес вдруг тоненький голосок.

Вильям оглянулся и увидел Эйлерта, которого в школе все дразнили. Он тоже сидел в конце автобуса. Эйлерт забился в кресло и смотрел на Вильяма снизу вверх. Он всегда старался быть незаметным. Вильям отвернулся и посмотрел в окно; ему ни с кем не хотелось разговаривать. Ни с Эйлертом, ни с кем-нибудь другим. Ему было грустно после разговора с родителями. Неужели они и правда выкинут дедушкины книги? Автобус вздрогнул и тронулся с места.