Клэр Баркер - Последний цирковой тигр

Живчик сделал вид, что не слышит, и продолжил:

– А потом сходи, пожалуйста, на кладбище и устрой там прополку. Там настоящие джунгли – полагаю, что все мёртвые Пепперы постоянно переворачиваются в гробах. Габриэль, можешь приложить к этому лапы или крылья. Нельзя показывать посетителям кладбище в таком виде.

Орландо закатил глаза и вздохнул:

– Ладно, тряпки в лапки, а потом прополка без толка.

Живчик повернулся к Мартину:

– Твоя задача – присмотреть за кулинарной деятельностью леди П. Ну сам знаешь как: спрячь самые «выдающиеся» ингредиенты вроде крапивы, мха, ослиного молока и тому подобное.

Мартин щёлкнул пятками и приложил лапу к голове.

– Теперь про вывеску. Хорошему предприятию требуется хорошая вывеска. – Живчик поднял глаза от списка. – Кто-нибудь может придумать подходящее название?

Все крепко-крепко задумались. Мартин – прямо до глаз в кучку.

Винни смущённо подняла руку:

– Может, «Не прошляпь наши шляпы»?

Все с энтузиазмом зааплодировали, согласившись, что название самое подходящее. У Живчика глаза стали круглыми от восхищения. До чего же она умная!

– А может, мы ещё и магазин откроем? – предложила Винни, приободрившись. – Я сделаю на заказ всякие штуки вроде футболок и плакатов. Добавлю их к папиному списку покупок – никто и не заметит.

– Отличная мысль. Молодчина. Так, теперь к шляпам. Их нужно разместить для осмотра. – Живчик склонил голову набок. – Винни, сколько там этих шляп? Двести? Триста?

– Ну… по последним вчерашним подсчётам было восемнадцать тысяч пятьсот шестьдесят две.

Пасть у Живчика открылась сама собой, а хвост обвис.

– ЧЕГО? СКОЛЬКО? Что, правда ? Мамочки!

Надо же, какая КУЧА. Ему захотелось завыть.

Габриэль захлопал крыльями, стараясь не поддаваться унынию.

– А вы устройте игру в «Принеси палочку». Ты же её любишь! Только носить будешь шляпочки.

Живчик насторожил уши. Да, он действительно ОЧЕНЬ любил игры.

Винни кивнула:

– Отличная мысль. Будем играть, пока не рассортируем все шляпы по видам и не развесим аккуратненько.

Она погладила Живчика по голове, а он завилял хвостиком – давай уже начнём играть!

Валентин потянул длинные лапы и зевнул.

– А что я буду делать?

– Ах да, Валентин, – пролаял Живчик, сверяясь со списком. – Ты у нас художник, поэтому займёшься вывеской, а заодно и билетами. Нам их понадобится штук пятьсот. Ну, за дело.

Живчик дунул в свисток, который использовал на тренировках, не дав Валентину возможности возразить.

– Давайте, Любимцы, начнём! Призраки Старкросса спешат на помощь! За дом, за славу и всё такое. Времени в обрез, через четыре дня открытие. В 17 часов ровно встречаемся здесь с докладами о проделанной работе.

– А это когда? – прошептала Винни, прикрыв рот ладошкой.

– Когда чай пьют, – ответил Мартин, а Живчик громко свистнул в свисток. – На чай призраки всегда делают перерыв.

Однако пять часов наступили и прошли, а призраки всё трудились. Дел было слишком много, да ещё они оказались далеко не простыми.

Валентину с трудом удавалось управляться с ножницами, а краска вылезала за контур. Орландо свалился с надгробья в большой куст чертополоха. Он успел выкрикнуть немало некрасивых слов, за которые ему наверняка попало бы от Габриэля, но, по счастью, все они были на испанском, так что никто ничего не понял. Мартин часть крапивы спрятал за щёки, и голова у него раздулась, точно теннисный мячик.

Винни с Живчиком поначалу думали, что им досталось самое приятное задание – в «Принеси палочку» они могли играть до бесконечности. Однако в результате игра без конца надоела даже Живчику.

Часы пробили полночь, а Любимцы всё продолжали трудиться.

Лорд и леди Пеппер давно уже отправились спать: напялили ночные колпаки и залезли под одеяло. Им было невдомёк, что, пока они смотрят сны про мокрицу и шляпы в горошек, их дочка с помощью местных призраков занимается преображением дома.

На следующее утро Винни проснулась ни свет ни заря – её разбудили родители, прыгавшие на краю кровати.

– Просыпайся, Винни, просыпайся! – так и сиял довольный лорд Пеппер. – Лучшая пятница на свете! Произошло нечто невероятное! Ты не поверишь, но мы с твоей мамой переделали кучу дел ПРЯМО ВО СНЕ!

Винни натянула подушку на голову и зевнула. А потом произнесла глухим голосом:

– Это призраки переделали, пап. Я же тебе рассказывала про призраков.

– Да знаю! Я так и сказал – мы всё это сделали во сне! Представляешь?

Иногда Винни казалось, что родители просто не понимают её слов. Раз за разом она рассказывала им про Любимцев, а они просто гладили её по головке и подмигивали друг другу – им очень нравилось, что у дочки такое хорошее воображение.

– Просто обалдеть можно, Винни! – продолжал её папа. – Все шляпы выставлены на обозрение, в комнатах чистота, сад и кладбище прополоты, на входной двери висит отличная вывеска, а рядом лежит целая пачка билетов. А на крыльце даже стоит коробка специальных старкросских сувениров: футболки, воздушные шарики, карандаши, резинки… Кто бы мог подумать, что можно столько переделать во сне, тогда как наяву мы даже и не брались за дело?

Леди П. изумлённо покачала головой:

– А мне всё это время казалось, что я смотрю сон про мокрицу… Удивительно.

Родители показали друг другу большие пальцы и пошли вниз завтракать.

Живчик слышал всё это из шкафа в углу Винниной спальни. Он слышал бы ещё лучше, если бы правое ухо ему не придавила пятка Валентина. Раньше шкаф был в его полном распоряжении, но в последнее время туда повадились и остальные. Стало тесно, а на полу валялись крошки от пряников. Наступило время вставать.

Живчик толкнул дверцу, и все они очень сонной призрачной кучей повалились на пол. Шкаф по размеру как раз подходил для пёсика-призрака, но на всю компанию его было маловато.

– Слышали? Какие вы молодцы! – похвалила Винни. – Что там у нас осталось по списку?

Гусь Габриэль потянулся, расправив крылья.

– Реклама, – сказал он и зевнул.

Орландо раскинул крошечные кулачки.

– В бартонширском зевали… нет, журнале, было написано: «Реклама окупается». Или, может, «В реке ума купается»? Орландо запутался. Спокойной ночи.

Он вытянулся на полу и снова уснул, похрапывая, как карликовый поросёнок.

Живчик потянулся сладко-сладко, от кончика носа до кончика хвоста, и задумался.