Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

– Хлоп! – крикнула Солнышко, и аудитория опять принялась аплодировать, хотя на этот раз не так громко.

– Очень впечатляюще, – проговорил лысый, сердито сверкнув глазами на Клауса поверх маски. – Но, я думаю, этим милым людям весь процесс станет понятнее, когда голова будет уже отрезана.

– Разумеется, – отозвался Клаус. – Но сперва необходимо размягчить позвоночник, чтобы легче было производить отсечение. Медсестра Фло, поскребите шею Ва… то есть Лоре В. Бледотей.

– Есть. – Солнышко улыбнулась, так как поняла, к чему клонит Клаус. Приподнявшись на цыпочки, младшая из Бодлеров несколько раз куснула сестру за шею, рассчитывая, что это разбудит Вайолет. Когда зубы Солнышка начали скрести ей кожу, Вайолет дернулась и прикрыла рот, но и только.

– Ты что творишь? – в бешенстве прошипел крюкастый. – Немедленно делай операцию, а то Маттатиас взбесится.

– Ну разве не замечательно действует медсестра Фло? – обратился Клаус к публике, но в ответ послышалось лишь несколько хлопков и ни одного одобрительного возгласа. Собравшиеся в операционном зале явно устали от объяснений и жаждали видеть наконец саму операцию.

– Я считаю, шея достаточно размягчена, – вмешался лысый. Голос его звучал дружелюбно и профессионально, но глаза буравили детей с явным подозрением. – Приступаем к краниоэктомии.

Клаус кивнул и, сжав обеими руками нож, занес его над своей беспомощной сестрой. Он глядел на неподвижное тело Вайолет и прикидывал в уме, сможет ли он сделать легкий порез на шее, который бы разбудил Вайолет, но не нанес ей вреда. Он взглянул на ржавый клинок, прыгающий в его дрожащих руках, а потом на Солнышко, которая перестала покусывать шею Вайолет и теперь смотрела на брата широко раскрытыми глазами.

– Не могу, – прошептал Клаус и обратил взгляд вверх, к потолку. Там, высоко над ними, висел динамик, которого он не заметил раньше, и это зрелище навело его на кое-какую мысль. – Я не могу этого сделать, – объявил он вслух. Толпа ахнула.

Крюкастый сделал шаг к каталке и протянул к Клаусу мягкую искривленную перчатку. Средний Бодлер увидел острый кончик крюка, прорвавший резину и торчавший, словно морское существо, вылезающее из воды.

– Почему? – тихо спросил крюкастый.

Клаус проглотил комок в горле и сказал, надеясь, что голос его по-прежнему звучит как у настоящего профессионала, а не как у испуганного ребенка:

– Прежде чем я произведу первый надрез, необходимо сделать еще одно – то, что считается главным в нашей больнице.

– И что же это такое? – осведомился лысый. Его маска поехала вниз, потому что он нахмурился и бросил на детей зверский взгляд. Но у Солнышка маска поехала вверх, потому что она заулыбалась, поняв, о чем говорит Клаус.

– Документация! – выкрикнула Солнышко, и, к восторгу Бодлеров, публика снова зааплодировала.

– Ура! – завопил член Г. П. В. из задних рядов операционного театра под шум аплодисментов. – Да здравствует документация!

Двое олафовских приспешников в расстройстве мрачно воззрились друг на друга, в то время как Бодлеры поглядели друг на друга с облегчением и радостью.

– В самом деле, да здравствует документация! – воскликнул Клаус. – Мы не можем оперировать, пока не проверено досье пациентки.

– Прямо не пойму, как мы про это забыли! Об этом и на минуту нельзя забывать! – воскликнула одна из медсестер. – Документация – ведь это самое главное, чем мы занимаемся в нашей больнице!

– Так и вижу заголовок, – проговорила все та же репортерша. – «В больнице едва не забыли про документацию!» Погодите, вот прочтут газету «Дейли пунктилио» читатели!..

– Кто-нибудь, позовите Хэла, – предложил один из врачей. – Он заведует хранилищем документов, это его дело – заниматься документацией.

– Я сейчас приведу Хэла, – вызвалась та же сестра, выходя из зала. Толпа захлопала в знак поддержки.

– Незачем звать Хэла. – Крюкастый поднял руки в перчатках, пытаясь успокоить толпу. – О документах уже позаботились, уверяю вас.

– Но все документы, касающиеся хирургических операций, должны проверяться Хэлом, – не сдавался Клаус. – Таков принцип здешней больницы.

Лысый со злобой впился глазами в детей и страшным шепотом произнес:

– Вы что творите? Вы все погубите!

– Мне думается, доктор Токуна права, – проговорил еще один врач. – Таков наш принцип.

Толпа снова захлопала, и Клаус с Солнышком переглянулись. Они, естественно, понятия не имели, в чем заключается этот самый принцип в отношении хирургической документации, но уразумели, что толпа поверит буквально всему, если, по их мнению, говорит профессиональный медик.

– Хэл уже идет, – объявила, вернувшись, медсестра. – Кажется, в хранилище документов какие-то неполадки, но Хэл придет, как только все уладит раз и навсегда.

– Чтобы все уладить раз и навсегда, не требуется Хэла, – раздался голос в дальнем конце зала, и, обернувшись, Бодлеры увидели долговязую фигуру Эсме Скволор, которая нетвердой походкой шагала прямо к ним на своих высоченных каблуках, а за ней послушно следовали двое. Эти двое были одеты в белые халаты и хирургические маски – в точности как Бодлеры. Но выше масок Клаус и Солнышко разглядели белые лица и сразу поняли, что это две напудренные женщины из шайки Олафа. – Вот настоящая доктор Токуна, – Эсме указала на одну из женщин, – а это настоящая медсестра Фло. А те двое на помосте – самозванцы.

– Ничего подобного, – возмутился крюкастый.

– Не вы двое, – раздраженно оборвала его Эсме, сердито глядя поверх хирургической маски на двоих олафовских приспешников. – Я имею в виду двух других. Они одурачили всех. Врачей, медсестер, волонтеров, репортеров и даже меня. То есть дурачили до тех пор, пока я не нашла настоящих ассистентов доктора Флакутоно.

– Как профессиональный медик, – прервал ее Клаус, – я считаю, что эта женщина лишилась ума.

– Ничего я не лишилась ума, – злобно огрызнулась Эсме, – а вот вы, Бодлеры, скоро лишитесь головы.

– Бодлеры? – переспросила репортерша из «Дейли пунктилио». – Те самые, которые убили Графа Омара?

– Олафа, – поправил лысый.

– У меня все перепуталось, – жалобно простонал один из волонтеров. – Как-то очень много народу притворяется кем-то другим.

– Разрешите мне объяснить. – Эсме поднялась на возвышение. – Я такой же профессиональный медик, как доктор Флакутоно, доктор О. Лукафонт, доктор Токуна и медсестра Фло. Сами видите – на нас белые халаты и хирургические маски.

– Тоже! – крикнула Солнышко.

Маска на лице Эсме изогнулась вверх в злобной усмешке.

– Уже нет, – бросила она и быстрым движением сорвала маски с обоих Бодлеров. Маски полетели на пол, толпа охнула, и двое детей увидели, что все врачи, сестры, репортеры и просто люди смотрят на них с ужасом. Одни только Поющие Волонтеры, считавшие, что «отсутствие новостей – хорошая новость», не узнали детей.