Генрих Хаапе - Пункт назначения – Москва. Фронтовой дневник военного врача. 1941–1942

Я прижал к кровоточащему месту марлевый тампон, одним точным надрезом ножниц раскрыл рану кверху и убрал тампон. Затем мне удалось быстро наложить зажим на поврежденную артерию, и кровотечение тотчас прекратилось. Через неповрежденные артерии и кровеносные сосуды кровь снова начала поступать в онемевшую за два часа и почти безжизненную ногу. Пациент вопросительно посмотрел на меня.

– Теперь мы должны немного подождать и посмотреть, не были ли задеты и вены и не начнется ли сильное венозное кровотечение, а также достаточно ли хорошо функционирует новое кровообращение, чтобы вернуть вашу ногу к жизни! Все выглядит не так уж и плохо! – заверил я его.

– Герр ассистенцарцт! – послышался голос санитара-носильщика. – Хозяйка сварила нам целый кофейник крепкого кофе!

Я с благодарностью принял горячий ароматный кофе от пожилой женщины, которую сначала даже не заметил. Я взглянул на часы, уже было 15:15. Война с Россией продолжалась уже чуть более двенадцати часов, и в течение последних восемнадцати часов у меня не было во рту ни крошки и я не пил ничего, кроме воды. Есть мне и сейчас совсем не хотелось, лишь сильно мучила жажда.

Старушка подала мне большую чашку кофе и на хорошем немецком языке сказала:

– Я так рада, что наш дом не сгорел! Моя мать была прибалтийской немкой, а я сама в юности два года жила в Берлине. Это были счастливые годы – добрые старые времена!

– Тогда за то, чтобы добрые времена вернулись! – подняв свою чашку, произнес я и еще раз до краев наполнил ее ароматным кофе.

Мы услышали, как в задней комнате зазвенели оконные стекла. Когда я вбежал туда, увидел, что пуля, разбившая оконное стекло, попала в стену.

– И вот так уже целый день! – пожаловалась крестьянка. – Там, на той стороне, в лесу еще полно русских!

Я выбежал наружу и обратился к обоим бойцам из роты Штольце:

– Мне кажется, вы спали, когда занимались зачисткой этой местности!

– Вместе с обер-лейтенантом Штольце мы продвинулись до самой опушки леса, и, когда уходили после зачистки, там не осталось в живых даже ни одной мыши! – спокойно ответил унтер-офицер.

– Откуда же тогда выстрелы?

– Возможно, наш обер-лейтенант посчитал, что надо оставить пару русских и для обозников, а то бедным парням не о чем будет писать домой!

– Ваша фамилия?

– Шмидт, герр ассистенцарцт!

– Ваша гражданская профессия?

Он молодцевато щелкнул каблуками и четко доложил:

– Адвокат, герр ассистенцарцт!

– Это меня не удивляет! Большой говорун, не так ли? Как бы там ни было, во всяком случае, теперь вы находитесь в моем подчинении! И я надеюсь, что вы будете неукоснительно выполнять все мои приказы! Понятно?

– Так точно, герр ассистенцарцт!

– А теперь заставьте тех русских в лесу замолчать!

– Слушаюсь!

Унтер-офицер проворно занял позицию со своим ручным пулеметом. Однако, прежде чем он успел открыть огонь, над нашими головами просвистела еще одна пуля. На этот раз она попала в правый верхний угол красного креста на нашей санитарной машине. Я приказал водителю отогнать ее в более надежное место за домом, а сам поспешил назад в комнату к своей «ноге».

Тем временем она уже заметно порозовела, и, когда я ущипнул раненого за икру, а потом за большой палец ноги, он почувствовал это. Но, к сожалению, началось и довольно сильное венозное кровотечение. Теперь уже нельзя было терять ни минуты. Зажим на артерии был установлен надежно, поэтому я оставил его в ране. Из-за венозного кровотечения пришлось наложить давящую повязку, кроме того я сделал раненому противостолбнячный укол. Прежде чем я распорядился отнести раненого на носилках в санитарную машину, я успокоил его, сказав, что его нога скоро снова будет в полном порядке.

– Спасибо, герр ассистенцарцт! – ответил он со слезами на глазах. – И вам спасибо, святой отец, за то, что молились вместе со мной!

Санитар-носильщик поймал мой недоуменный взгляд и, запинаясь, пояснил:

– Видите ли, герр ассистенцарцт, я по своей гражданской профессии священник… Оказавшись тут на долгое время одни и без охраны, мы очень испугались, ведь по ту сторону пастбища, в лесу засели русские… Но я верил, что Господь не оставит нас в беде и поможет нам… И тогда я начал молиться… Я думаю, что молитва позволила успокоиться мне и остальным и укрепила наш дух…

Он замолчал. Я был тронут его словами и, немного помолчав, сказал:

– Вам незачем извиняться! Вы поступили правильно!

На медицинской карточке, висевшей на шее солдата, раненного в живот, я написал красным карандашом «Немедленно оперировать!!!» с тремя восклицательными знаками и приказал водителю санитарной машины:

– А теперь вперед! Гоните как можно быстрее в санитарную роту!! И доложите там, что здесь лежат еще двое мертвых, которых надо похоронить!

Взревел мотор, и санитарная машина рванулась с места, но как только она выехала из-за надежного укрытия, которое ей давал просторный крестьянский дом, то тут же попала под град русских пуль. Меня охватил приступ такой бессильной ярости, какую я редко испытывал в своей жизни. Ведь красный крест на белом фоне был даже издали хорошо виден в ярких лучах полуденного солнца. Противоречащий нормам международного права огневой налет на санитарную машину означал бы для солдата с ранением в живот неминуемую смерть, если бы хоть одна пуля попала в мотор или если бы машина остановилась по какой-нибудь другой причине. [6] Напавший без объявления войны, нарушивший все договоры агрессор требует соблюдения международных прав.

В этот момент затрещал немецкий ручной пулемет, установленный перед домом. Русские сразу же прекратили обстрел. Видимо, наш юрист засек русских снайперов, засевших в лесу, и послал им несколько метких очередей.

– Кажется, это единственный язык, который они понимают! – возмущенно крикнул я. – Очевидно, русские только и ждали того момента, когда смогут обстрелять нашу санитарную машину с ранеными! Видимо, эти подлецы никогда не слышали о Женевской конвенции!

– Это верно! – подтвердил санитар-носильщик. – Там, в лощине, с другой стороны дома лежат еще несколько тел погибших. Русские зверски расправились с немецким врачом и несколькими ранеными, которых он как раз собирался перевязать!

– Какая подлость! Вы уверены в том, что все они действительно мертвы?

– Я полагаю, да, герр ассистенцарцт! Мне сообщили об этом наши пехотинцы, проходившие позднее мимо того места.

– Мы должны сами убедиться в этом. Пойдемте со мной, святой отец! А вы, юрист, обеспечьте нам огневую поддержку! Сначала мы сбегаем в ту лощину.

– Слушаюсь, герр ассистенцарцт! – ответил говорливый унтер-офицер.

Лощина, о которой говорил санитар-носильщик, находилась метрах в ста от хутора. Мы со всех ног бросились к окопу, вырытому перед лощиной, и спрыгнули в него. Взметая фонтанчики песка и земли, слева и справа от нас в бруствер окопа вонзилось множество вражеских пуль. Тогда со стороны хутора снова открыл огонь наш пулемет. Под прикрытием пулеметного огня мы в несколько прыжков преодолели последние двадцать метров и скатились в лощину.