Руби Джексон - Три Рождества, которые мы провели вдали от дома

– Кстати, примерь костюмчик, Салли, – предложила Дейзи. – Он провисел на двери нашей спальни целых две недели, пора взглянуть, впору ли он тебе.

Салли оглянулась на дверь кухни, за которой мать и отец Петри слушали радио, и протянула подругам руки.

– Идите сюда, все трое! Таких друзей, как вы, у меня никогда в жизни не будет. Не хочу, чтобы между нами что-то вклинилось.

– Если ты сожмешь нас еще сильнее, Салли Бруэр, – хихикнула Дейзи в разгар объятий, – то между нами не то что ничего не вклинится – вошь не проползет!

Тяжелый момент прошел, но не изгладился из памяти.

Через несколько дней, когда Дейзи читала местную газету «Дартфорд Кроникл», дверь лавки открылась. Она подняла глаза и увидела своего любимого покупателя, мистера Фишера, с газетой в руках. Она скорчила легкую гримасу, догадавшись, о чем пойдет речь, но сумела вежливо его поприветствовать.

– Здесь на спортивной странице липкое пятно, Дейзи, так что я, с вашего позволения, возьму экземпляр, который вы сегодня не читаете, – проговорил старик с понимающей улыбкой.

Дейзи поспешно извлекла из стопки на прилавке нетронутую газету и подала ему.

– Виновата, мистер Фишер. Сегодня бесплатно.

– Ничего подобного, дорогая, я заплачу. Это же такое удовольствие: спокойно зайти в магазин, где тебя встречает хорошенькая девушка, и купить то, что тебе по карману… – Он высыпал на прилавок монеты. – Что там сегодня интересного? Такого, чего мне нельзя пропустить?

За те годы, что она работала в родительской лавке – сначала неполное время, потом постоянно, – Дейзи и этот старик крепко подружились. Она знала, что раньше он жил в Германии, но десять лет назад уехал оттуда по причинам, о которых не распространялся. В ее семье решили, что он еврей, а затем постепенно уяснили, что человек он высокообразованный: беседовал с Дейзи о вещах, недоступных пониманию ее родителей. У нее сложилась привычка читать в ожидании покупателей газеты, и когда какая-то фотография или заголовок ставили ее в тупик, она обращалась за разъяснением к терпеливому Фишеру. Так она стала узнавать про звезды и галактики, про древние цивилизации, про то, как зарождались языки и математика, и другие несчетные захватывающие вещи. Он обсуждал с ней жизненный цикл лягушки, рождение бабочки, старался объяснить принцип полета птицы и аэроплана, причину того, почему даже тяжелый дредноут не идет ко дну от собственной тяжести. Однако в эти дни все их беседы посвящались единственной теме – возможности войны.

Сейчас, глядя на пожилого джентльмена, Дейзи впервые усомнилась, так ли он стар. Какие ужасы он пережил, что побудило его покинуть родину и переехать в другую страну, не мешавшую ему верить на свой манер? Он каждый день заглядывал в лавку за газетой или за съестным и был безупречно одет: воротничок, галстук, шляпа, в холодную погоду перчатки. У него были собственные твердые правила, собственное достоинство. Она ласково улыбнулась ему:

– Вряд ли вас заинтересуют свадебные фотографии и списки приглашенных, но вот здесь… – Весело на него взглянув, она решила, что его привлечет скорее крикет, чем футбол… – Обратите внимание на результаты крикетного турнира и на рецепт капустного супа.

– Значит, сегодня ни войны, ни слухов о войне, Дейзи?

– Бог миловал! Хотя мой брат Сэм – тот, который служит в армии, сами знаете, еще с прошлого года твердит, что войны с Германией не избежать, – советует мне подумать о том, чем я смогу помочь обороне.

– Что же вы решили, юная Дейзи?

Она уныло покачала головой:

– Наверное, устроюсь на фабрику, как Роуз. Более интересная работа – это для умных девушек с образованием.

– Кому-то все равно придется торговать газетами – хоть с пятнами от джема, хоть без.

– Это было яблочное варенье. Мама пекла пирожки для нашей вечеринки. Вы уж нас извините, мистер Фишер. Я ценю ваше мнение, мне дороги наши покупатели, но резать сыр и взвешивать чайный лист – не слишком захватывающее занятие, вы не считаете?

Старик сложил газету.

– Наступит день, когда вы поблагодарите бога за эту удобную повседневность. Как я люблю наши с вами беседы! Надо будет попробовать капустный суп, тем более что у меня пристрастие к капусте. Всего доброго!

И он, учтиво приподняв шляпу, покинул лавку. Дейзи проводила его задумчивым взглядом. Странный все-таки человек для Дартфорда…

Наступит день, когда я буду рада заняться чем-то обычным? Сомневаюсь, мистер Фишер. Что пережили вы сами? Дейзи вспомнила их серьезные беседы и те чудесные явления, которые он ей объяснял, чтобы она смогла многое лучше понять. «Ему бы быть учителем!» – решила она и вернулась к своей газете. Она читала, пока не пришли несколько домохозяек, почти все с детьми разного возраста.

К тому времени когда настала пора закрыть лавку и подняться по лестнице в квартиру, Дейзи очень устала. Обслуживать покупателей с детьми всегда было труднее всего. Малыши часто начинали капризничать, случалось, что они открывали дверцы именно тех шкафов, которые им строго-настрого наказывали не трогать, и пытались вытащить наружу содержимое. Одни матери умели держать своих отпрысков в узде, другие, наоборот, не обращали внимания на их поведение; все это добавляло продавцу хлопот.

В кухне ее ждал на заднем кольце плиты горячий морковный – не капустный – суп.

– Спасибо, мама! – воскликнула Дейзи, хотя и в пустой кухне, налила себе полную тарелку и отрезала кусок хлеба.

Дейзи весь день дежурила в магазине, потому что Флора и Фред ушли на собрание в поликлинику на Маркет-стрит. Премьер Чемберлен мог сколько угодно внушать нации, что мир не будет нарушен, – это не мешало Дартфорду относиться к угрозе войны со всей серьезностью и усиленно к ней готовиться. Город отнесли к угрожаемым зонам. Чтобы понять, что это значит, семье пришлось заглянуть в тяжелый словарь, долго стоявший нетронутым в гостиной.

В начале мая Фред и Флора побывали в кинотеатре «Стейт» на Спайтал-стрит, посмотрели фильм «Предупреждение», в котором живописались возможные последствия воздушного налета. Фреда фильм так впечатлил, что он сразу вызвался записаться в наблюдатели на случай налета.

– Дартфорд – не самое безопасное место в случае войны, – повторял он детям. – Приближаясь к Лондону, вражеские самолеты будут пролетать над нами. – Он пытался изобразить улыбку: – Возможен сильный шум.

Тысячи мешков с песком, сложенные вдоль стен, уже защищали важные сооружения. Поскольку считалось, что не обойдется без газовых атак, населению раздали противогазы. В Сент-Олбанс-холле и в больнице графства появились бомбоубежища и пункты первой медицинской помощи. В Центральном парке и на Дартфордской пустоши вырыли траншеи, напоминавшие Фреду и многим другим о «войне, которая должна была положить конец всем войнам». Став одним из первых добровольцев противовоздушных бригад, Фред учился в поликлинике премудростям обезвреживания зажигательных бомб. Флора сопровождала его на всех занятиях. Так как Фреду предстояли частые отлучки из дома и из лавки, она решила выяснить, как самой обходиться с тем, что может свалиться сверху на ее дом и детей.