Генри Миллер - Книги в моей жизни (сборник)

Предположим, у вас есть определенное представление о человеке, но вот однажды, совершенно случайно, вы приходите к нему в необычном расположении духа и видите, что он разговаривает или ведет себя так, как вы и подумать не могли. Отвергнете вы эту неприемлемую для вас сторону или включите ее в более широкое представление об этом человеке? Когда-то он раскрылся перед вами полностью, думаете вы. Теперь вы находите его совершенно другим. Его это вина или ваша ?

Я могу легко представить себе человека, для которого писательство – дело всей жизни, так как он раскрывается в столь многообразных аспектах, что это озадачивает и приводит в замешательство читателей. Но чем больше они озадачены и приведены в замешательство, тем меньше, на мой взгляд, способны рассуждать о «шедеврах» и «открытиях». Открытый и восприимчивый ум подождет, по крайней мере, пока не будет написано последнее слово. Это по крайней мере. Однако природа маленьких умишек такова, что они норовят перебить человека, остановить его развитие в точке, наиболее удобной для достижения собственного душевного комфорта. Когда автор ставит проблему, которая не нравится или не понятна нашему маленькому человечку, что происходит? Раздается классический вопль: «Он не тот, что был прежде!» Что всегда означает: «Он не тот писатель, которого я знаю ».

Как писатель творческого типа Жионо еще сравнительно молод. У него будут другие взлеты и падения – с точки зрения придирчивого критика. Его станут датировать и передатировать, классифицировать и переклассифицировать, воскрешать и перевоскрешать – до финальной предсмертной строчки. А те, кому нравится подобная игра, кто отождествляет ее с искусством интерпретации, переживут множество изменений – изменений в себе. Догматики будут жонглировать им до самого конца. Нежные идеалисты будут попеременно разочаровываться и влюбляться. Скептики всегда будут выжидать – склоняться то на одну, то на другую сторону, но при этом выжидать.

Что бы ни писалось о таком человеке, как Жионо, это больше скажет вам о критике или интерпретаторе, чем о Жионо. Ибо, подобно песне мира, он продолжает двигаться вперед. Критик вечно кружится вокруг его цельной, но составленной из многих гранул личности. Он, словно giro uette [205], показывает направление ветра – но ничего не говорит о ветре и воздухе. Он словно автомобиль без свечей зажигания.

Простой человек, который не чванится своими суждениями, но способен растрогаться, простой человек – преданный, любящий и верный – гораздо лучше может оценить такого писателя, как Жионо, нежели ученые критики. Верьте человеку, чье сердце взволновано, человеку, чья душа растрогана. Такие люди заодно с писателем, когда тот выстраивает свое творение. Они не бросают писателя, когда тот выходит за пределы их понимания. Их молчание достойно и поучительно. Подобно мудрейшим из мудрых, они знают, как держать паузу.

«С каждым днем, – говорит Мигель де Унамуно, – я все меньше и меньше верю в социальные вопросы, политические вопросы, нравственные вопросы и все прочие вопросы, придуманные людьми для того, чтобы не отвечать на единственный реальный из всех существующих вопросов – человеческий вопрос. Пока мы не отвечаем на этот вопрос, все дела наши – не более чем шум, поднятый нами с целью не слышать его».

Жионо – это один из тех писателей нашего времени, кто честно пытается ответить на этот вопрос. Во многом именно этим объясняется дурная слава, которой он пользуется. Те, кто действует на периферии, считают его ренегатом. С их точки зрения, он играет не по правилам. Некоторые отказываются серьезно воспринимать его, поскольку он «всего лишь поэт». Некоторые считают, что он обладает великолепным даром рассказчика, но лишен чувства реальности. Некоторые полагают, что он пишет легенду своего края, а не историю нашего времени. Некоторые хотят внушить нам, что он всего лишь мечтатель. В нем есть все это – и намного больше. Это человек, который никогда не отрывается от мира, даже когда грезит. В особенности от мира человеческих существ. В своих книгах он говорит как отец, мать, брат, сестра, сын и дочь. Он не изображает человеческую семью на фоне природы – он делает человеческую семью частью природы. Если в природе есть муки и наказания, то лишь потому, что в ней осуществляется божественный закон. Космос, в котором обитают персонажи Жионо, упорядочен строжайшим образом. В нем есть место для всех иррациональных элементов. Космос этот не исчезнет, не рухнет и не поколеблется, ибо живущие в нем вымышленные персонажи порой вступают в противоречие или в борьбу с законами, управляющими нашим повседневным миром. Мир Жионо обладает реальностью куда более внятной, куда более прочной, чем та реальность, которую мы принимаем за единственно существующую. В своем последнем произведении Толстой выразил суть этой иной и более глубокой реальности:

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Фома Аквинский, или Аквинат (Thomas Aquinas, 1225/1226–1274), – философ и теолог, систематизатор ортодоксальной схоластики, основатель томизма; монах-доминиканец (с 1244). В 1567 г. признан пятым «учителем Церкви». Его основной труд «Сумма теологии» (писался в последние годы жизни, не окончен) оказал огромное влияние на европейскую мысль и культуру Средневековья. (Примеч. Е. Мурашкинцевой)

Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882) – американский эссеист, поэт и философ; один из виднейших мыслителей и писателей США. Эмерсон первым выразил и сформулировал философию трансцендентализма. Цитата из речи Эмерсона «Американский ученый», прочитанной перед обществом Фи-Бета-Каппа в Кембридже (Массачусетс) 31 августа 1837 г. (перевод А. Зверева). Идеи Эмерсона, требовавшего постоянной духовной активности личности и ее последовательной независимости от преобладающих мнений, запросов и понятий («доверие к себе»), явились одним из важнейших стимулов, определивших миропонимание и творческую программу Миллера. (Примеч. Е. Мурашкинцевой)

Амьель, Анри-Фредерик (1821–1881) – швейцарский писатель, поэт, мыслитель-эссеист, писал на французском языке. Цитата из книги «Из дневника Амьеля». (Примеч. Е. Мурашкинцевой)