Мэри Элис Монро - Тысячи ночей у открытого окна

– Ну, понимаете… – Женщина снова насторожилась. – Я действительно учу своих детей быть осторожными. В наше время это не помешает.

Джек сощурил глаза, разглядывая ее бледное лицо, тонкие светлые волосы, пряди которых выбились из взлохмаченного хвостика, мокрую губку, зажатую в маленьком кулачке. На лице Фэй О’Нил застыло напряженно-загнанное выражение человека, подвергающегося большим нервным стрессам. Хотя улыбка ее была весьма приятной, когда она забывала о том, что надо защищаться, и позволяла себе улыбаться. При этом ее глаза освещались внутренним светом, точь-в-точь как у Мэдди. От этого света замирало сердце, но он появлялся лишь ненадолго, и всякому, кто его видел, хотелось сделать что угодно, лишь бы эти глаза зажглись снова.

Однако было ясно, что для этого потребуются большие усилия. Эти трое были замкнутыми и всегда держались настороже, словно члены закрытой банды, к которым было чрезвычайно трудно втереться в доверие.

– Как, вы сказали, его зовут? – спросила Мэдди с лестницы. Она снова усердно полировала лицо бронзового мальчика.

– Питер Пэн, – ответил Джек, подходя к ней.

– Точно. Я о нем слышала. Это ведь фильм, правда?

– Ты угадала. Но сначала появилась книжка. Чудесная сказка об этом умном мальчике Питере Пэне, его волшебном острове Нетландии и трех детях – Венди, Майкле и Джоне. Ты ее читала?

– Нет.

Том сделал один маленький шажок к ним, изо всех сил делая вид, что не прислушивается к разговору.

Однако Джек это заметил и добавил красок своему повествованию.

– Ну, тогда тебе повезло. Самая лучшая сказочница в мире живет в квартире над вами. Ее зовут Венди Форрестер. И ее любимая история как раз про Питера Пэна. Она знает об этом герое даже больше, чем сам сэр Джеймс Барри.

– А кто это? – поинтересовалась Мэдди.

– Человек, который написал эту книгу.

Мэдди и Том одновременно повернули головы и бросили любопытный взгляд на окна на третьем этаже.

– Миссис Ллойд четко дала понять, что мы не должны беспокоить ее мать, – сказала Фэй.

– Ах да, милейшая миссис Ллойд. Советую не обращать внимания на эту сварливую женщину. Если бы она была моей дочерью, я бы тоже прятался на чердаке, – ответил он, с явным сожалением качая головой.

– Так с ней все в порядке? – спросила Фэй. – Я имею в виду, она нормальная?

– Кто, миссис Ллойд? До неприличия нормальная.

– Да нет, – сказала Фэй, весьма удивленная этой фразой. – Я имею в виду миссис Форрестер, которая живет на третьем этаже.

– Вы имеете в виду Безумную Венди? – спросил Джек с нежностью в голосе.

Мэдди тут же отвернулась от начищаемой до блеска статуи и посмотрела на Джека.

– Безумная Венди? – спросила она с блеском в глазах, явно заинтересованная.

Однако Фэй побледнела.

– Умоляю, скажите мне, что она не сумасшедшая.

– Конечно, не сумасшедшая. Я имею в виду, в медицинском смысле. Но она… как бы это сказать?

– Эксцентрична, – с каменным выражением лица произнесла Фэй.

– Вот именно! Нет ничего лучше, чем эксцентричность в преклонном возрасте. Хотел бы я быть таким же невменяемым в возрасте Венди.

– Вот и отлично. – Фэй прошла в сад и присела на перевернутый большой цветочный горшок с усталым видом, покачивая рукой с губкой между коленями.

– Скажите, а что вы имеете в виду под эксцентричностью? Например, целый день сидеть в парке и кормить голубей – это эксцентрично? Или же настоящие эксцентрики бегают голыми по улицам с разделочным ножом?

– Это сложный вопрос, – ответил Джек, поглаживая подбородок. Как ни странно, он наслаждался разговором, хотя, конечно, было бессовестно дразнить такого осторожного человека, как Фэй О’Нил, подобным образом. Перед его глазами стояла внушительная фигура его приемной матери, которая качала головой, приговаривая: «Ах ты, безобразник!» Он сунул руки в карманы и покачался с носка на пятку, как делал в детстве, когда его отчитывали.

– О старушке ходит много разных слухов, – честно заявил он. – Понимаете, люди здесь любят заниматься домыслами. Дело в том, что днем она никогда не выходит на улицу. Появляется только ночью, и то в основном сидит у окна. Некоторые считают, что она беседует со звездами. Но другие злые языки утверждают, что она тайно руководит наркосиндикатом.

Фэй усмехнулась, и они обменялись веселыми взглядами, а потом выражение лица Джека стало более серьезным.

– По правде говоря, разглядывание звезд на небе – это и мое любимое занятие. Знаю, вы скажете, что я делаю это по долгу службы. Иногда я поднимаюсь наверх, чтобы проверить, как там Венди. Сначала я делал это просто потому, что беспокоился. Теперь же я получаю удовольствие от общения с ней. Надо сказать, она довольно много знает о небесных светилах, и у нас подчас случаются довольно занятные беседы.

– Вполне подходящее хобби для пожилой женщины, – ответила Фэй, пожимая плечами. – Ведь это умиротворяет душу и успокаивает нервы. Так что не вижу в этом ничего необычного.

– Совершенно с вами согласен. Приятное, нормальное хобби… Но только для Венди это не совсем хобби. Дело в том, что она дружит со звездами. Разговаривает с ними.

Фэй несколько раз моргнула от изумления.

– Вы имеете в виду… она разговаривает со звездами? И они ей отвечают?

– Ну, как вам сказать? – ответил он, глядя на Фэй. В его глазах, словно звезды, светились веселые искорки.

– Может быть, это просто от одиночества. Ведь многие пожилые люди страдают от недостатка внимания.

– Может быть, и так. Правда, ее родственники живут совсем неподалеку. Дочь, разумеется, та самая Джейн Ллойд. Внуки, даже правнуки. Все дело в том, что они почему-то стараются держаться от нее подальше. Лишь дочь иногда приходит проверить, все ли с ней в порядке. И, разумеется, с домом. Честно говоря, мне часто кажется, что последний интересует ее гораздо больше.

– Сдается мне, что мисс Ллойд не в восторге от этих визитов.

– Откуда нам знать, почему так происходит? Семейные проблемы зачастую имеют глубинные корни. Во всяком случае, – Джек пожал плечами и бросил красноречивый взгляд на окна третьего этажа, – она сидит у окна и с надеждой смотрит на звезды.

– И это все? – спросила Фэй с явным облегчением. – Просто сидит у окна и разговаривает сама с собой? Ну, в таком случае половину женщин в Чикаго можно смело назвать сумасшедшими.

– К тому же, – добавил Джек после минутной паузы, – она все время говорит об этом мальчике. – Он жестом показал на бронзовую статую.

– О ком? – спросила Мэдди, тряхнув головой. – О Питере Пэне?

– А о ком же еще? Она знает о его жизни в Нетландии все, до мельчайших деталей. В этом весь смысл ее жизни. Это ее собственный мир, я полагаю.

– Ну и что в этом ненормального? – Мэдди пожала плечами и снова посмотрела на окна третьего этажа.