Светлана Талан - Надежда

– Здравствуйте, – обратилась я к одной из них, чтобы привлечь ее внимание. – Можно вас на минутку?

Девушка, которой наверняка приходилось обслуживать самых разных покупателей, подошла ко мне с искусственной улыбкой и пропела приятным голосом заученные фразы:

– Здравствуйте. Мы очень рады, что вы решили посетить наш магазин. Чем могу помочь?

– Мне надо подобрать одежду.

– Что вас интересует? Можем вам предложить из новой коллекции… – продолжала говорить девушка нараспев.

– У меня есть только то, что вы видите на мне, – не испытывая ни малейшего стеснения, сказала я. – Но эта одежда меня не устраивает. Я хочу одеться модно, стильно и не очень дорого.

– Замечательно. Для какой цели вам нужна одежда?

– Для посещения занятий в институте – это раз, – стала перечислять я, загнув один из своих длинных красивых пальцев. – Во-вторых, для прогулок по вечерам, в-третьих, вечернее платье, а кроме всего этого – просто удобные и практичные одежда и обувь для улицы.

Не знаю, поверила девушка мне сразу или после минутного размышления, но она все-таки пошла подбирать мне одежду.

– Учтите, я должна в ней чувствовать себя комфортно и не выглядеть так, как сейчас, – сказала я девушке.

– Желание покупателя для нас – закон, – улыбнулась мне она.

Только ближе к обеду я с огромными пакетами покинула бутик. Меня провожал весь коллектив магазина. Я стала для них загадкой, которую они будут долго разгадывать: откуда появилось такое чудо с большими деньгами?

Дома я развесила все вещи в шкафу. С краю я все-таки повесила свой потрепанный сарафан и белую блузу с короткими рукавами, застегивающуюся под самую шею.

Мне пришлось немало потрудиться, пока я научилась ходить в туфлях на высоком тонком каблуке. Почувствовав себя в них уверенно, я надела короткое розовое платье и впервые в таком наряде вышла на улицу. В этот раз мне уже не было так страшно, как дома, когда я нарядилась в шорты и топик Вали. Каждое мое движение, шаг, поворот головы – все было идеально отрепетировано в квартире. Уверенным движением отбросила волосы назад, гордо вскинув голову, слегка повиливая бедрами и громко стуча каблучками черных лакированных туфелек, я шла по многолюдным городским улицам. Ради этого момента торжества я пережила столько унижений и неприятностей! Я верила в то, что говорила мне мама, и чудо произошло – Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя, и это заставляло радостно трепетать мое сердце. На моих губах играла легкая, счастливая улыбка, когда прохожие бросали на меня восхищенные взгляды. Пожилые женщины, наверное, вспоминали свою молодость, дедушки – первую любовь, парни скользили по мне откровенно-жадными взглядами, а девушки или восхищались, или завидовали. А я дарила каждому лучезарную улыбку, говоря всем своим видом: «Смотрите, какой я стала! Я красивая, я счастливая, и вы тоже будьте счастливы!» Душа моя ликовала, пела, парила где-то высоко-высоко, где синело бездонное небо, и я была полна надежд на прекрасное будущее.

Я легко поступила в медицинский институт, и мне дали место в общежитии. Это было обычное пятиэтажное здание со стандартной планировкой. Длинный, плохо освещенный коридор, в конце которого находилась общая кухня, где студенты ждали своей очереди готовить на плите, обменивались шутками и институтскими новостями, иногда ругались и воровали мясо из чужих кастрюль с борщом. По обе стороны коридора располагались небольшие комнатки с кроватями, шкафом и письменными столами. Но для студентов все в радость – и компот без сахара, и постный борщ, и тройка в зачетке, и даже такие тесные комнатки.

Со мной в комнате жила Неля. Это была простая, веселая деревенская девчонка с карими глазами, короткой стрижкой, невысокого роста и немного полноватая. Мы с ней быстро сдружились и нашли общий язык. Неля рассказала, что у нее прекрасные родители, есть еще две младшие сестрички-школьницы.

– А кто есть у тебя? – спросила Неля.

– Есть мама, она была когда-то директором школы, но сейчас не работает, так как болеет, – сказала я и вспомнила, что опять не написала маме письмо, отложив это «на завтра».

– А отец?

Я замялась, не зная, как ответить на этот вопрос, но быстро взяла себя в руки и сказала:

– Я никогда не видела своего отца, а росла с отчимом.

– Наверное, он не очень хороший? – участливо спросила Неля, уловив нотки грусти в моем голосе.

– Отчим у меня настоящее собачье дерьмо, – ответила я. – Даже не хочется ехать домой.

– И на рождественские каникулы не поедешь?

– Нет. Буду ждать летние.

– Поедем тогда ко мне! – У Нели загорелись глаза. – Вот увидишь, у меня классные родаки!

– Спасибо, Нелечка, но мне надо заниматься, – сказала я, подумав, что поехать в гости к Нелиным родителям – это значит предать мою маму.

Я задумалась, уставившись невидящим взглядом в стену. Почему-то, с головой погружаясь в студенческую жизнь, я редко писала маме. Я, конечно же, часто вспоминала о ней, ее школа жизни мне очень пригодилась. Уезжая, я обещала писать почаще и обо всем подробно рассказывать, а писала редко, и письма у меня получались коротенькие. Мне стало грустно, когда я представила, как она лежит больная в комнате, одна, всеми забытая, как она бежит каждый день навстречу почтальону в надежде получить письмо от меня, но тот разводит руками, и она идет в вонючий опостылевший дом, подавленная и разочарованная. Не знаю, почему, стараясь все продумать заранее, мы с мамой не купили себе мобильные телефоны. У отца мобильник был, но я не могла при нем обо всем поговорить с матерью. «Я эгоистка, просто сволочь», – отругала я себя и решила, что к Новому году куплю два телефона и один из них отошлю по почте маме в качестве подарка.

За месяц до праздника я так и сделала – купила ей простенький недорогой телефон. Уже через несколько дней мама мне позвонила, и я услышала ее такой родной голос.

– Пашенька, доченька, я так рада тебя слышать! – сказала мама, и в ее голосе было столько радости, что мне стало очень стыдно за свои ненаписанные письма.

– Мама, мамочка, мамуля! – В эти три слова я вложила всю свою любовь и нежность. – Я так скучаю по тебе! Как ты?

– Я? Нормально, солнышко мое. Все хорошо, не волнуйся.

– Он все так же пьет? – спросила я, не в силах заставить себя произнести слово «отец».

– Честно?

– Конечно!

– Он пьет гораздо больше, чем раньше, – голос мамы был тихим и печальным.

– Значит, чаще поднимает на тебя руку?

– Как тебе сказать… – мама замялась.

– Мама, ты учила меня быть честной. Расскажи мне все как есть, – попросила я ее.

– В общем, после твоего отъезда он будто взбесился. Начал пить ежедневно и много. Ну а потом… потом… Ты сама все знаешь, – вздохнула мама.