Титью Лекок - Закон бутерброда

Марианна почувствовала, как кровь у нее застыла в жилах. Она даже не услышала конца фразы. И коротко повторила:

– Видео было слегка чересчур…

– Ну да, ок, знаю. Но ты – ты зашла слишком далеко.

Она проговорила по слогам:

– Ви-део-бы-ло-слег-ка-че-рес-чур.

– Только не вздумай меня упрекать, не тебе меня судить.

Марианна повторяла эту цепочку слов, как мантру, которой должен пропитаться ее мозг. Рассудок, за годы учебы в университете приучившийся дотошно разбирать каждую французскую фразу, усиленно вышелушивал смысл “видео было слегка чересчур”. Какие выводы вы можете из этого сделать? Во-первых, как мы видим, фраза представляет собой попросту признание вины ее автора. Во-вторых, она показывает, насколько он недооценивает серьезность своего поступка. Наконец, разберем чувства героини, которая осознает, что дивным образом села в лужу, что ее экс в самом деле виноват, а кроме того, ему глубоко класть на то, что он заставил ее вынести. Что ему на нее насрать. И что он строит из себя жертву.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – спросила она дрожащим от гнева голосом. – Понимаешь, что я могу тебя привлечь за нарушение неприкосновенности частной жизни?

Легкая тень вины скользнула по лицу Готье и удалилась восвояси.

– Ты правда хочешь в это все поиграться? Чтобы мы потащили друг друга в суд? Тебя это забавляет?

– Какой же ты грязный…

Официантка с подносом подошла ровно в тот момент, когда Марианна собиралась произнести слово “подонок”. Она с улыбкой поставила на стол заказ, они молчали. У Марианны завибрировал телефон. Она бросила на него дикий взгляд. Сообщение от Оливье: “Хочешь, мы сейчас подойдем? Если да, распусти волосы”.

Мозг Марианны осознавал глубину предательства Готье. Он отдал ее тело и их сексуальную жизнь на растерзание незнакомцам, забесплатно, просто так. Пусть даже это всего лишь визуальная и звуковая репрезентация, он отдал ее всем и каждому. Он хотел ее унизить, ее опустить. Обойтись с ней как со шлюхой, ведь он считал ее шлюхой.

– Да как ты мог, – голос Марианны на миг дрогнул, но потом окреп, – как ты мог так со мной поступить?

– Ну нет! Нечего разыгрывать из себя невинную жертву после всего, что ты меня заставила вынести!

Натолкнувшись на эту стену непонимания, Марианна сломалась. Она стянула резинку, стягивавшую ее пучок, и волосы рассыпались по плечам. Пять секунд спустя Оливье положил руку на плечо Готье и сказал:

– По-моему, твое время истекло, чувак. Вали отсюда.

Готье тупо уставился на него. Оливье сжал его плечо посильнее.

– Вали отсюда. Немедленно.

Он встал. Марго со скрежетом перетащила стул, уселась рядом с Марианной и обняла ее.

Но когда Готье стоял перед ними, свесив руки, у него на глаза навернулись слезы. Землистое лицо еще побледнело и стало белым как мел. Обращаясь к Марианне, он произнес отчаянным тоном:

– Хочешь, чтобы я извинился? Прости, Марианна. Я очень сожалею о том, что сделал. Хотя ты причинила мне много зла. Но умоляю, прекрати эти шутки. Они меня убивают. Скажи им, пусть завяжут. Сделай это, пожалуйста. Скажи им, пусть оставят меня в покое. Я больше не могу.

Оливье потянул его за плечо вон с террасы, и Марианна слышала, как он все повторял:

– Ты сделаешь это, да? Пожалуйста…

Под вечер того же дня Поль получил от Марианны сообщение с вопросом: “Это что за история с пиццами?” – и тяжело вздохнул: сколько всего придется ей объяснять.

Как представить ей в выигрышном свете то, что называют отстойником интернета? Он покусывал внутреннюю сторону щеки, чувствуя себя проповедником-миссионером. Потом встал и вышел из комнаты. Проходя через гостиную, наткнулся на отца, сидевшего в старом кожаном кресле перед телевизором. В комнате царил полумрак.

– Привет, сын.

– Привет, папа. – Поль остановился у отцовского кресла. – Мама спит?

– Книжку читает. Знаешь этот канал? BFM?

Поль пожал плечами:

– Ну… Угадаю на раз. Новый новостной канал, так?

– Да. Уже говорят о президентских выборах. А ведь сейчас только август.

– А-а.

Поль взглянул на экран. Какие-то мужики мололи языками на синем фоне. И почему новости всегда синего цвета?

– Зачем ты это смотришь, папа? Лучше бы порнушку себе поискал.

– Поль… Тебе известно, что порно создает извращенный образ сексуальности, который грозит извращением твоей собственной сексуальности?

– Бла-бла-бла, – отмахнулся Поль и двинулся дальше на кухню. – Хочешь, дам?

– Нет, спасибо.

– Может, бумажных платочков принести?

Ему показалось, что на отцовском лице мелькнула улыбка, но тот лишь спросил:

– За чем идешь?

– За пивом.

– Неплохая идея. Можешь мне тоже захватить?

Пива оставалось две банки. Поль взял их и закрыл дверцу холодильника, пнув ее ногой. Посмотрел в окно кухни. Деревья едва виднелись в темноте, но было слышно, как по намокшей земле шлепает дождь. “Круто”, – пробурчал он и подумал: “Блин, уже сам с собой разговариваю, тяжелый случай”.

Он вернулся в гостиную и протянул банку отцу.

– А ты, сын, чем занимался взаперти у себя в комнате?

Поль глотнул пива:

– Ну, клубничку полукал, а сейчас буду одной телке объяснять про интернет. – Конец сообщения был отмечен звучным рыганием.

– Ты прекрасно владеешь иронией.

Поль удивленно взглянул на него:

– Очередная шпилька в мой адрес, так?

– Нет. Но осторожнее, у тебя могут быть неприятности.

– Спасибо за совет, – ответствовал Поль и удалился в свою комнату.

Он растянулся на кровати, упершись затылком в деревянную спинку, и поставил ноутбук себе на живот. Похрустел пальцами и начал писать:

Мне надо тебе рассказать про темный интернет, его называют отстойником интернета, или еще веб-парашей; там таится истинная душа сети. Это форумы, где ты полностью анонимен, поэтому между собой мы зовем себя Анонимусами. На этих форумах кто угодно может постить что угодно. Действительно что угодно. И первым делом порнокартинки. Потому что интернет – он вот это и есть, полная свобода. Понимаешь, если мы сообщество и столько времени сидим в сети, то ведь не просто так. А потому, что мы отвергаем общество с его штучками. Лично я класть хотел на это общество. Мне нравится как раз это самое: говорить и делать то, что обычно запрещено. Извращать все святое. Взрывать его юмором. Это постоянная трансгрессия. Лучше всего это мировоззрение представлено на форуме /b/, он находится на сайте 4chan. На 4chan мы как раз сейчас создаем правила интернета, где издеваемся над самой идеей правил. Там вот что написано:

Мы – Анонимусы

Анонимус никогда не прощает

Анонимус может быть ужасным, бесчувственным, равнодушным уродом