Матти Фридман - Кодекс Алеппо

На севере Сирии, в шести тысячах миль от Нью-Йорка, был уже вечер. Пилот, летящий с запада над плоским зеркалом Средиземного моря, увидел бы сначала отраженную в воде полную луну, а затем темные пятна родовых пастбищ и обработанных участков земли, которые, удаляясь от берега, тянулись к Евфрату и внутренним пустыням. Алеппо представился бы пилоту россыпью огней у средоточия сбегающихся отовсюду железнодорожных путей и дорог, городом, который растекался во все стороны от центрального базара и полуразрушенной старинной цитадели. Лавочки уже позакрывались, женщины из увеселительных заведений приступили к приему клиентов, а мужчины, зажав во рту мундштуки кальянов и вдыхая розовое благоухание, погрузились в дым кофеен, словно ныряльщики в морские глубины. От окраин Старого города путаные переулки вели к кварталу, где всегда, из века в век, жили евреи, и в центре этого квартала за высокими стенами стояла главная синагога. Спустившись на несколько ступенек в конце одного из коридоров синагоги, посетитель попадал в темный грот. Там, в железном сундуке с двумя замками, лежала книга.

На исходе субботы, когда последние молящиеся ушли, худой человек в длинной, до пят, рубахе, смотритель главной синагоги Алеппо – звали его Ашер Багдади, – совершал свой обход; по обыкновению он прошел по всем помещениям и по двору, где собирались летом прихожане; прошел он и мимо грота, именуемого Пещерой пророка Илии, где находился тот самый сундук. Для пущей надежности замок на нем был двойной, чтобы при надобности старейшины, которым доверены ключи, открывали его вдвоем, не спуская друг с друга глаз. Но открывали его редко. Смотритель был лицом не настолько важным, чтобы ему доверили один из этих ключей, но в его ведении находился длинный, размером с предплечье ребенка, железный ключ от ворот синагоги. Ашер Багдади пересек узкий переулок и, одолев три лестничных марша, оказался в своей квартирке, выходящей окнами на опустевший двор, который он только что покинул. Улочки здесь освещались керосиновыми фонарями.

Большинству алеппских евреев вряд ли было что-нибудь известно о последних событиях на Флашинг-Медоуз; многим из них вообще не было дела до Палестины, и только горстка счастливчиков имела дома радиоприемник. Среди тех, кто понял всю важность этого события, был пятнадцатилетний Рафи Саттон, тот самый отставной агент, с которым я встретился шестьдесят лет спустя. Рафи сидел в гостиной своего дома, расположенного в современном квартале, – там жили евреи, мусульмане и христиане среднего класса, сбежавшие от тесноты и нищеты Старого города. Вся семья Рафи – родители, братья, сестры – сгрудилась у приемника «Зенит».

Тем временем бразильца у микрофона сменил американец. Новый голос стал читать список стран.

– Афганистан? – спросил он и повторил неслышный по радио ответ из зала: – Против.

– Аргентина, – сказал он. – Аргентина? Воздержалась.

– Австралия? – продолжал он. – За.

За дни и недели, предшествовавшие голосованию, угрозы арабских лидеров и дипломатов уничтожить силой еврейский анклав в Палестине сменились угрозами в адрес евреев, проживающих в уязвимой диаспоре в различных регионах мусульманских стран – в Багдаде, Алеппо, Александрии, Тунисе, Касабланке. В арабских странах проживало восемьсот тысяч евреев, а еще двести тысяч жили в неарабских мусульманских странах, таких, как Иран и Турция. Эти евреи в большинстве своем не были сионистами, но это не имело значения: отныне все они становились заложниками. «Образование еврейского государства ставит жизнь миллиона евреев мусульманских стран под угрозу», – заявил представитель Египта. Если эта резолюция будет одобрена, предупредил премьер-министр Ирака, «против всех евреев в арабских странах будут приняты суровые меры». Евреи, проживающие в арабских странах, подвергнутся «чрезвычайному риску», напомнил член палестинской делегации. Разумеется, правительства арабских стран сделают все возможное, чтобы их защитить, сказал он, «но никакое правительство не в силах предотвратить народный гнев и всплеск насилия».

– Сальвадор? – продолжал американский голос. – Воздержался.

– Эфиопия? Воздержалась.

– Франция?

Зал на Флашинг-Медоуз затаил дыхание. Французы колебались, и предполагалось, что они воздержатся.

– За, – сказал американский голос, и в зале грянули аплодисменты.

«Возбуждение, – вспоминает один из членов сионистской делегации, – ощущалось как физическая боль».

По радио раздался какой-то треск – бразилец по ту сторону Атлантического океана стучал молотком, призывая к порядку. Рафи с родителями тревожились за судьбу трех старших братьев, которые несколько лет назад уехали в Палестину и примкнули к сионистскому движению; Рафи знал о них главным образом по переписке. Неграмотная мать заставляла его читать вслух письма от братьев, а потом затыкала за раму зеркала вложенные в конверты фотографии загорелых юношей. За себя Саттоны пока не беспокоились.

– Украина? – произнес американский голос. – За.

– Южная Африка? За.

– Советский Союз? За.

– Соединенное Королевство? Воздержалось.

– Соединенные Штаты? За.

Когда голосование закончилось, бразилец вновь постучал молотком. Присутствующие в зале увидели, что он надевает очки. «Когда он заговорил, – вспоминал один из участников еврейской делегации, – мы напряглись как никогда в жизни. Мы словно услышали, как сама история бьет крыльями над нашими головами».

Бразильский дипломат прочел с листа:

– Резолюция Специального комитета по Палестине принята, «за» тридцать три голоса, «против» тринадцать, «воздержались» десять.

Зал взорвался криками.

В управляемом британцами Иерусалиме толпы людей высыпали на улицы. Грузовики с громкоговорителями разъезжали по еврейской части города, призывая людей праздновать, а работники какой-то винодельни выкатили на улицу бочку вина и бесплатно угощали любого. Голда Меир, будущий премьер-министр Израиля, обращалась к ликующей толпе с балкона приземистого здания Еврейского агентства, главной сионистской организации в Палестине. «Две тысячи лет мы ждали избавления. И вот оно пришло, и этот миг столь велик и столь прекрасен, что человеческие слова бессильны его описать, – сказала она. – Евреи, мазл тов! [3] Поздравляю! ( иврит ). »

Арабские лидеры и дипломаты пришли в ярость. «Моя страна никогда не согласится с подобным решением! – сказал сирийский делегат, прежде чем вместе с другими представителями арабских стран в знак протеста покинуть зал. – Она никогда не возьмет на себя такую ответственность. Пусть за последствия отвечают другие, но не мы!» Вскоре духовные лица из Аль-Азхара, мусульманского университета в Каире, выступили с призывом ко «всемирному джихаду в защиту арабской Палестины». Сирийское отделение международной религиозно-политической ассоциации «Братья-мусульмане» повторило этот призыв к священной войне, заявив, что подобная борьба – «вопрос жизни или смерти» для арабов, «которых хочет покорить и изгнать самый гнусный, бесчестный, коварный и разрушительный народ на земле».