Харуки Мураками - Медленной шлюпкой в Китай (сборник)

В принципе, ничего плохого. Пусть и не мастерски, но для первого свидания я вел себя вполне достойно. По крайней мере, все сделал по полной программе.

Но даже так что-то не шло из головы. Что-то мизерное, такое даже не выразишь словами. Это что-то где-то явно было утеряно. И я это понимал. Что-то утеряно.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы понять, что же это такое. В конце я сделал непростительную ошибку. Дурацкую и бессмысленную. По части бессмысленности эта ошибка – чистый гротеск. Короче, я посадил ее на кольцевую линию Яманотэ не в ту сторону.

Зачем я это сделал, сам не пойму. Мое общежитие – на Мэдзиро, поэтому ей можно было сесть со мной в один поезд. Пиво? Может, оно? Или просто моя голова переполнилась собственными проблемами? Как бы там ни было, что-то повернулось не туда. Вокзальные часы показывали без четверти одиннадцать. К сроку она не поспеет, если не заметит мою ошибку и не пересядет на обратное направление… Пожалуй, не пересядет, смутно догадался я. Пусть даже заметит сразу. Даже не так – пусть даже заметила до того, как двери захлопнулись.

Она вернулась на станцию Комагомэ в десять минут двенадцатого. Я стоял у лестницы. Посмотрела на меня и бессильно улыбнулась.

– Ошибся, – сказал я ей. Она молчала. – Не знаю почему, но ошибся. Бес попутал.

– …………

– Вот и ждал. Решил извиниться.

Сунув руки в карманы, она поджала губы:

– Что, правда ошибся?

– Что значит – «правда»?.. Конечно, иначе так бы не вышло.

– Я думала, ты специально.

– Кто, я? – Что она хотела этим сказать, я не знал. – Почему ты думаешь, что я на такое способен?

– Не знаю.

Казалось, ее голос сейчас угаснет. Я взял ее за руки, посадил на скамейку, сам уселся рядом. Она вытянула ноги и пристально смотрела на носки белых туфелек.

– Почему ты подумала, что я это сделал нарочно? – еще раз спросил я.

– Думала, ты рассердился.

– Рассердился?!

– Да.

– Почему?

– Ну… я ведь сказала, что пора домой.

– Что со мной станет, если я буду сердиться всякий раз, когда девчонка уходит домой?

– Или же тебе со мной было неинтересно.

– Да ну! Это же я тебя пригласил.

– Но было скучно. Правда?

– Ничего не скучно. Очень даже интересно. Я не вру.

– Врешь. Разве со мной может быть интересно? Тебе, наверное, очень хотелось ошибиться, вот ты и ошибся.

Я вздохнул.

– Не бери в голову, – сказала она. – Со мной так не в первый раз. Боюсь, что и не в последний.

Из ее глаз скатились на куртку две слезинки.

Как быть, я представить себе не мог. Мы просто сидели и молчали дальше. Миновало несколько поездов, выплевывая на перрон пассажиров. Те пропадали наверху лестницы, и опять водворялась тишина.

– Оставь меня, пожалуйста.

Я молчал, не в силах что-либо сказать.

– Нет, правда, – продолжала она. – Если честно, мне было с тобой очень приятно. Давно так не было. Поэтому приятно вдвойне. Хотелось верить, что все будет хорошо. Даже когда ты посадил меня не в тот поезд, я подумала: ну и ладно. Какая-нибудь ошибка, а ты…

Она замолчала. Слезы капали на куртку, на ткани расплывались темные пятна.

– Но когда поезд проехал Токийскую станцию, мне все стало противно. Я не хочу, чтобы со мной так обходились. Я не хочу видеть сны.

Так долго она говорила впервые. А когда замолчала, между нами повисла долгая пауза.

– Извини, я был не прав.

Леденящий ночной ветер растрепал вечерний выпуск газеты и погнал ее на край платформы.

Моя соседка откинула намокшую от слез челку вбок и улыбнулась:

– Ладно. Если разобраться, меня здесь быть не должно.

Здесь – это где? В Японии или на блуждающей в мрачном космосе глыбе гранита – я не знал. Я молча взял ее руки и положил себе на колени, мягко прижав своими. Ладони у нее были теплые и влажные. От этого тепла растаяли какие-то давние воспоминания. И я решительно заговорил:

– Слушай, может нам попробовать начать все с начала? Действительно – я тебя почти не знаю. Но хочу узнать. И мне кажется, чем глубже я тебя узнаю, тем больше ты мне будешь нравиться.

Она не ответила ничего, и только ее пальцы едва шевелились в моих руках.

– У нас должно все получиться, – сказал я.

– Думаешь?

– Пожалуй. Обещать не могу. Но постараюсь. Я хочу стать честнее.

– А мне… что мне нужно делать?

– Встретиться со мной завтра. Идет?

Она молча кивнула.

– Я позвоню.

Она вытерла кончиками пальцев остатки слез, сунула обе руки в карманы и сказала:

– Спасибо. И прости меня за все.

– Тебе не за что извиняться. Ошибся ведь я.

И мы расстались. Я остался сидеть на скамейке, вынул последнюю сигарету и выбросил опустевшую пачку в урну. Стрелки часов подбирались к полуночи.

Я понял вторую ошибку, совершенную в ту ночь, лишь спустя девять часов. Очень глупая и роковая оплошность. Вместе с пустой сигаретной пачкой я выбросил в урну спички с номером ее телефона. Ни в рабочем журнале, ни в телефонном справочнике его не было. То была наша последняя встреча с ней.

Она стала вторым китайцем в моей жизни.

Он, как я уже говорил, был моим школьным приятелем. Другом моего друга. Мы виделись несколько раз.

В наших встречах не было ничего драматичного. Они не так случайны, как встреча Ливингстона и Стэнли [5] Имеется в виду встреча англо-американского журналиста и исследователя Африки Генри Мортона Стэнли (1841–1904) и пропавшего английского миссионера и путешественника Дэвида Ливингстона (1813–1873) в деревушке Уджиджи на восточном берегу оз. Танганьика 10 января 1871 г. , не так трагичны, как встреча генерала Ямаситы и генерал-лейтенанта Персивала [6] Томоюки Ямасита (1888–1946) – японский военачальник, чьи войска после успешной наступательной операции захватили о. Сингапур. 15 февраля 1942 г. принял капитуляцию 138-тысячного контингента британских войск под командованием Артура Персивала (1887–1966), что стало самым унизительным поражением Британии во Второй мировой войне. , не так триумфальны, как встреча Цезаря со Сфинксом, не так страстны, как встреча Гёте и Бетховена.

Если и осмелюсь привести исторический пример (хотя впору усомниться в самой его историчности), наиболее подойдет встреча двух солдат в одном из ожесточенных боев Тихоокеанской войны, о котором я когда-то читал в детском журнале. Один из солдат – японец, другой – американец. Отставшие от своих отрядов, они вдруг чуть ли не столкнулись лбами на поляне в джунглях. Вскидывать оружие времени не было, и они растерянно смотрели друг на друга, пока один из них (интересно, кто?) внезапно не поднял вверх два пальца – а это, как мы знаем, приветствие у бойскаутов. Так вот: второй ответил ему тем же, и они, так и не вскинув оружия, молча разошлись каждый в свою сторону.