Ненад Илич - Дорога на Царьград

А вот всегда мрачный и молчаливый старик словно бы до этого момента просто не имел возможности проявить свою предрасположенность к болтливости.

– Разве я многого прошу? Пока это находится у меня, мы все пребываем в опасности. Все в этом доме, без исключения. И вы, и ваши дети, – старик вновь поправил очки на носу. – И вы, конечно, понимаете, что смерть – лишь результат нашего равнодушия к бессмертию. Умирают только лодыри и невежды. Да, любое расставание, даже временное, не очень приятно. Не так ли? Это нужно признать. А они не шутят! И я ни за что не посмел бы и дальше держать эти бумаги у себя.

Мики стало неприятно оттого, что старик упомянул об опасности, угрожавшей его семье. «Ну что он все время говорит только о смерти! Легко ему, когда он настолько старый. Может бравировать. Ценные бумаги… ну какие еще ценные бумаги? Акции «Майкрософта»? Похоже, старик выживает из ума».

Мики вспомнил, как его покойная бабка прятала в шкафу принесенные ей апельсины до тех пор, пока они там не сгнивали. Что тут скажешь? И грустно, и смешно. Ну, те сгнившие апельсины хотя бы разносила моль.

– Скажите мне, что я могу рассчитывать на вас. Что вы постараетесь любой ценой сберечь то, что я вам передам.

«Христианам недопустимо клясться». – В голове Мики, уже начинавшей гудеть и от усталости, и от необычной, напористой энергии старика, промелькнула сентенция, выделенная в учебнике по христианской этике. Но ответить молчанием гостю он уже не мог. И потому постарался, чтобы его голос звучал как можно более умиротворяюще и духовно.

– Не беспокойтесь, дядя Драги. Даст Бог, и то, что должно остаться в сохранности, сохранится.

Старик подхватил коробку со стола и попробовал вскочить на ноги. Но его попытка обернулась мучительным распрямлением дряхлого тела, сопровождавшимся совсем не бравурным покряхтыванием.

– Это нас и убьет! Я тебя просто спрашиваю – сбережешь ли ты для меня… Не для меня, а для всех, для себя… Я вложил в это полжизни. Да что там полжизни – всю свою жизнь, а ты мне здесь… Словно сентиментальная барышня. «Даст Бог!»

Старик закашлялся. Мики лишь растерянно стиснул подбородок и покраснел.

– Бог нам даст, если мы постараемся, если кровь свою прольем, как пролил Он на Кресте! Что твоя жизнь? В кого вы, священники, превратились? В распускающих нюни сборщиков податей! Что велит вам Господь? Если вы, священники, позабыли – то свобода существует! Да, «отче»! Существует! Или вы, может, думаете, как сущие невежды, что закономерность будущего не есть подлинная статистика!.. И кому я это говорю? «Даст Бог»… – передразнил старик Мики. – И что я у тебя вообще-то попросил? Всего лишь отнести это в церковь и сохранить там, пока все не закончится! Да что уж там, – махнул рукой Драги Джавол и закончил холодным, официальным тоном: – Забудьте, что я сюда приходил.

Старик надвинул очки на нос, снова прижал коробку к груди и решительным шагом направился к двери. Мики стало совсем не по себе. И он вскочил на ноги.

– Простите, дядя Драги, я не хотел… (необычайно гладкий лысый череп старика неодолимо напоминал попу́ Мики бильярдный шар), чтобы вышел карамболь [2] Карамболь – в бильярдной игре: рикошетный удар шара, отскочившего от другого шара, по третьему; здесь игра слов: по-сербски «карамбол» имеет также переносное значение: столкновение. , – ляпнул Мики и тотчас же прикусил губу.

Старик встал как вкопанный, искренне удивленный.

– Карамболь!

Мики по-идиотски оскалился.

Драги Джавол поглядел на него чуть ли не с сожалением. Его косматые брови взметнулись высоко вверх, а очки съехали на самый кончик носа.

– То есть, я хочу сказать, что мы просто не поняли друг друга. Конечно же, я сберегу для вас… это, – пробормотал Мики, указывая на коробку в руке старика.

Тот молча вернулся к софе. И торжественно поставил коробку на столик – точно на то самое место, где она уже стояла. А затем сухой и мягкой старческой ладонью схватил руку Мики и с силой потряс ее.

– Значит, я могу считать, что вы взяли материал на хранение и сбережете его любой ценой?

«Материал на хранение! Похоже, дядька был скоевацем [3] Скоевац – член Союза коммунистической молодежи Югославии (CKOJ – Савез комунистичке омладине Jугославиjе) , – подумал Мики. – Бомбардировки пробудили в нем старые воспоминания. А в коробке, вероятно, хранится список подпольщиков и листовки из сорок второго года. Он не единственный, на кого так подействовали бомбежки», – Мики вспомнил, как сосед Чомбе, активист, в первый же вечер воздушной атаки, когда после сирены люди в смятении выбежали к магазину самообслуживания, прочитал лекцию о необходимости выключать свет и зашторивать окна. Те, кто не бросился в убежище высотки, просидели в своих квартирах всю ночь с занавешенными окнами, в полумраке, голубоватом от мерцания телевизоров с выключенным звуком. И лишь по прошествии нескольких дней они осознали, что летчикам больше не было нужды выглядывать из окна самолета, чтобы бросить бомбу в дымоход.

– А то как же, дядя Драги. Не беспокойтесь. И извините за недопонимание.

Драги Джавол успокоился. Он положил руку на плечо священника и, понизив голос, дал ему последние наставления:

– Случайности исключены. Надо только установить сеть. Найти координаты.

«Как бы ему не взбрело в голову начать меня знакомить с сетью подпольщиков прямо сейчас», – пролетела в голове Мики пугающая мысль. А он как раз начал поглядывать на софу и только ждал подходящего момента, чтобы выпроводить одряхлевшего телом и разумом старика. Священник уже почти забыл, зачем тот пришел к нему, и кроме желания прикорнуть его не занимало больше ничего. Ни коробка, ни трубочист, ни бомбардировки.

– Я знаю, что меня ждет, – Драги Джавол устало кивнул головой. – Да… И все же эта неотвратимость так условна. Время и пространство – не ограничение, а опыт. Вам, как человеку, посвятившему себя служению Господу, должно быть, это известно? Или вы лишь догадываетесь об этом?

Глаза старика сияли радостью, когда он сквозь очки разглядывал черные точки на носу Мики, всматриваясь ему в лицо.

– А в тот день, в момент встречи… – Драги Джавол умолк на полуслове и задумался. Его взгляд устремился куда-то ввысь, поверх Мики. – Об этом мы поговорим в следующий раз.

Старик похлопал Мики по плечу и направился к выходу. У двери он еще раз обернулся, вздохнул и посмотрел на молодого соседа-священника. Мики показалось, что в его взгляде промелькнуло сочувствие.

– В любом случае ваше путешествие уже началось.

Мики не понял, что имел в виду Драги Джавол. Но и расшифровывать его тайный код ему не больно хотелось.

Глаза священника слипались от сонливости. Он проводил нежданного гостя. На пороге Мики еще раз заверил соседа, что сделает все необходимое и что все будет в порядке. А затем, и мельком не взглянув на коробку, рухнул на софу и, даже не читая газеты, мгновенно заснул.