Коллектив авторов - Времена и нравы (сборник)

Растерянность. Всего лишь растерянность.

Судья Чэнь Цзэво глубоко вздохнул. Он подумал: «Столько лет прошло, сможет ли он узнать меня?» Когда они встретятся в суде, узнает ли он в человеке в величественной судейской мантии, сидящем на месте председателя, своего бывшего знакомого из параллельной группы? И если узнает, то что скажет? Но, возможно, и не узнает. За двадцать лет они оба слишком изменились. Если бы судья Чэнь Цзэво встретил на улице торговца Чэнь Цзэво, то ни за что не признал бы его. «Не сможет он меня узнать», – подумал судья. Но когда он узнает, что председатель носит то же самое имя, разве не зародится у него подозрение?

Судья Чэнь Цзэво посмотрел на торговца на фото; внезапно он увидел, как глаза Чэнь Цзэво на фотографии словно ожили, в них уже не было растерянности и пустоты – они светились пронизывающим холодом. Он выронил фотографию из рук, и она упала на стол. Прошло какое-то время, прежде чем он убедился, что у него просто зарябило в глазах. Он снова взял фото и вгляделся в глаза Чэнь Цзэво. Они действительно не двигались, но когда он, успокоившись, уже клал фото в папку с делом, вдруг увидел, как насмешливо шевельнулись уголки рта другого Чэнь Цзэво, ему даже послышался холодный смех. В этот раз он приказал себе успокоиться и твердым взглядом посмотрел на фото; он держал его в руках до тех пор, пока фотография опять не стала нормальной: глаза человека на ней больше не двигались, а рот не искривлялся в насмешливой улыбке. Убедившись, что это просто безжизненная фотография, Чэнь Цзэво убрал ее обратно в папку с делом, а саму папку запер в шкаф для документов. Он снова закурил. Ни в коем случае нельзя быть председателем на этом процессе, думал он, эти двадцать лет он все время беспокоился, упорно учился, усердно работал, стараясь получить все, что сейчас имеет, нельзя допустить, чтобы все оказалось напрасным. Он и представить не мог, что пережил в своей жизни торговец Чэнь Цзэво. Только вот как отказаться вести это дело? Он погрузился в горестные раздумья. Ему в голову даже пришла мысль самому создать какую-нибудь непредвиденную ситуацию, например автокатастрофу. Но кто мог гарантировать, что катастрофа будет такой удачной, что он получит именно те раны, какие надо?

Он еще не придумал никакого выхода из сложившейся ситуации, когда Ду Мэй узнала, что председателем на суде будет он. Перед сном она сказала, что ей звонил Вэй Гунчжи:

– Это дело давно уже передали тебе, почему ты мне не рассказал?

– Это моя работа. Я что, должен отчитываться тебе о каждом деле?

Ду Мэй задержала на нем взгляд секунд на десять, он показался ей совершенно незнакомым человеком.

Чэнь сказал:

– Чего ты на меня смотришь?

– Ты что-то скрываешь от меня!

– Что я могу скрывать от тебя? Разве я могу скрыть что-то от тебя, великой журналистки, прославившейся своими расследованиями?

– Чем больше ты так говоришь, тем сильнее я убеждаюсь, что ты что-то скрываешь! С начала наших отношений и до настоящего момента ты никогда не разговаривал со мной таким тоном.

Чэнь Цзэво притворился спокойным и беззаботным:

– Ну что за великое дело – меня назначили быть председателем на процессе по делу об убийстве, совершенном торговцем. Я собирался тебе сегодня рассказать, кто ж знал, что ты первой узнаешь?

Ду Мэй по-прежнему пристально смотрела на него, а он закрыл глаза и повернулся к ней спиной. Тогда она из властной снова стала нежной, мягко обняла его сзади и произнесла:

– Дорогой, если что-то случилось, мы переживем это вместе!

Ласка и нежность Ду Мэй немного успокоили Чэнь Цзэво. Она легонько поцеловала его в основание уха, он повернулся и заключил ее в объятия:

– Я немного устал, давай спать.

Сказать-то сказал, но заснуть не мог, в голове беспорядочно кружились разные мысли. Уже на рассвете Чэнь Цзэво посмотрел на спящую Ду Мэй и тихонько встал с кровати. Он сидел в гостиной, не включая свет, и курил сигареты одну за другой. На четвертой сигарете в гостиную вошла Ду Мэй, так же молча села рядом с ним и тихонько прижалась к нему. В этот момент ему показалось, что они – супруги, пережившие немало невзгод. Он затушил оставшиеся полсигареты и сказал:

– Пошли дальше спать!

– Не спится. Давай просто посидим, так хорошо, – и добавила: – дорогой, что бы ни случилось, помни, что я твоя жена, мы – одна семья, и я всегда буду на твоей стороне.

Чэнь Цзэво молча обнял ее за плечи.

Ду Мэй чувствовала, что муж столкнулся с какой-то щекотливой проблемой, но она и представить не могла, с чем именно. Она подозревала что-то совсем другое – например, что комиссия по проверке дисциплины засекла, как он брал взятку. На том посту, который он занимал, было много соблазнов. Но она сразу отвергла эту мысль, ведь она знала, что Чэнь Цзэво не имел больших притязаний в материальном плане. Он всегда говорил, что нынешнее положение досталось ему нелегко и он очень им доволен. Но если проблема была не в материальном, значит, замешаны чувства. При мысли об этом у нее в душе все перевернулось. Она часто ездит в командировки, задерживается допоздна на работе, идеальной женой ее сложно назвать. Думая об этом, она все больше убеждалась, что дело именно в этом. И смириться с этим ей было труднее всего. Изобразив нежность, она хотела победить воображаемую соперницу. Она и не знала, что, пока она строила предположения, Чэнь Цзэво размышлял, не рассказать ли ей всю правду. Это побуждение преследовало его всю их супружескую жизнь с момента самой свадьбы. Но он боялся, что, узнав истинное положение дел, Ду Мэй бросит его, от этого страха все в его душе было как натянута струна, готовая вот-вот лопнуть, он был на грани краха – его чувства готовы были вот-вот выплеснуться наружу. Он не раз думал рассказать правду и позволить Ду Мэй сделать выбор. В таком случае ему не было бы так тяжело. Он подумал, что жена простит, но тут же отверг эту мысль, потому что это несправедливо по отношению к ней: перекинуть подобное психологическое давление на нее – это проявление эгоизма. И так он все сомневался и сомневался, но в итоге каждый раз решал скрыть от Ду Мэй правду.

Утром Вэй Гунчжи позвонил Ду Мэй и спросил, есть у нее в ближайшие два дня время, он хочет с ней встретиться. Она спросила, в чем дело. Тот весело ответил:

– Я не могу без повода пригласить на обед великую журналистку? Я тут нашел новый итальянский ресторанчик, там вкусно готовят, особенно хорошо у них получается пицца. К тому же там дешево и обстановка классная.

Вэй Гунчжи помнил, что в студенческие годы она обожала пиццу. Ду Мэй спросила, кого он еще пригласил, и он ответил:

– Только тебя! Разве нельзя? Боишься, что я тебя съем?

– Неизвестно, кто кого еще съест! Только сегодня моя очередь готовить.