Кит Стюарт - Мальчик, сделанный из кубиков

– Ему по-прежнему плохо, – говорит Джоди. – Что бы это ни значило. – Она бросает взгляд на меня, но поспешно отводит глаза. – У него совершенно нет друзей.

Она вытаскивает из кармана платок и украдкой промокает глаза.

Мисс Дентон сочувственно улыбается и бодрым тоном принимается рассказывать нам о своей школе. У них четыреста учеников, так что школа немаленькая, но она настаивает на том, что у них домашняя атмосфера. Она говорит об «упоре на создание поддерживающей доброжелательной среды». У них есть пара учителей, имеющих опыт работы с детьми с аутизмом. Слова ее звучат заученно, но при этом искренне. Мало-помалу я чувствую, как в глубине души у меня зарождается и крепнет надежда – и у Джоди тоже, я это вижу. Школа обычно переполнена, но неподалеку как раз открылась новая штайнеровская академия, и несколько детей перевелись туда. Для Сэма найдется место. Если нам нужно.

– Впереди лето, у вас как раз будет возможность все обдумать, – говорит мисс Дентон. – Конечно, на дорогу по утрам времени уходить будет больше. Но мы постараемся сделать для него все, что возможно. Может, привезете его, пусть сам посмотрит на школу? Познакомится с детьми и педагогами. Я, конечно, не могу обещать, что у него будут занятия со специалистами в большом объеме, но у нас в школе детям хорошо.

«У нас в школе детям хорошо». Странно, что это подается как одно из здешних преимуществ. Разве не все школы должны стремиться к тому, чтобы детям в них было хорошо? Впрочем, радует ее готовность признать, что существующее положение дел не таково. Напротив, это самое «хорошо» – понятие трудноформализуемое. Его нельзя вписать ни в один образовательный или бизнес-план – и, если уж на то пошло, ни в одну ведомость. Его не добьешься при помощи правительственных грантов и не получишь по подписке на «Скай» за небольшую абонентскую плату (кстати, они сейчас как раз тестируют у нас в Бристоле суперскоростную выделенную линию, 200 мегабайт, волоконная оптика, прямо до двери… черт, я, кажется, отвлекся). Если бы мы могли сделать себе хорошо подобным образом, никто не остался бы неохваченным. Мы подписывались бы на это ощущение в Интернете. Мы бы скачивали и устанавливали специальное приложение. И плевать на цену. Мы заплатили бы за это ощущение что угодно.

Секретарша провожает нас до выхода. До парковки мы идем в молчании. В кустах боярышника, которыми окружена игровая площадка, заливаются птицы. Мы садимся в машину и долго сидим молча.

– Мне тут нравится, – произносит наконец Джоди.

– И мне тоже.

Мы не в силах этому противиться. Несмотря ни на что, несмотря на все темные тучи, собирающиеся над нашими отношениями, мы сидим рядом и улыбаемся. Как тогда, когда мы узнали, что Джоди беременна. Это случилось так быстро – слишком быстро после начала наших отношений. Мы оба были совсем детьми – то есть мне было двадцать четыре, но на дворе же двадцать первый век, в наше время это практически юность. Мы посмотрели на тест, на две маленькие голубые полоски, означавшие положительный результат, и после того, как схлынуло первоначальное потрясение, много часов улыбались во весь рот, как пьяные.

– Сэма сюда повезем? – спрашиваю я.

– А ты сможешь еще раз отпроситься с работы?

– Конечно смогу. Дело-то важное.

– Хорошо. Спасибо. Ты сейчас живешь у этого идиота Дэна?

– Угу.

– Ну и как, тебе уже удалось выяснить, чем он зарабатывает на жизнь?

– Боюсь, что нет. Видимо, что-то связанное с дизайном. Думаю, точно не знает никто.

– Через десять лет он станет генеральным директором какого-нибудь безумного стартапа социальной сети. Вот помяни мое слово, мы еще увидим его на обложке журнала «Уайрд» в белой водолазке, с интервью о том, на что он потратил свой первый миллиард.

Я завожу мотор, и мы с неохотой едем обратно в центр Бристоля. Обратно к нашим настоящим жизням. К жизням, которые развалились на куски. И когда Джоди вылезает из машины и идет к нашей входной двери, несмотря на все то хорошее, что случилось за сегодняшнее утро, я чувствую, что никогда еще не был так от нее далек.

До работы добираюсь к двум. Дэрил на выезде, делает оценку объекта, стоит посреди чьего-то дома в своем костюме в полосочку, с папкой и лазерной рулеткой, почесывая подбородок; Пол с Кэти лениво поглаживают друг друга ступнями под столом, проглядывая какие-то документы. У меня сегодня назначены две встречи с потенциальными заемщиками: первая с начинающим девелопером, который покупает старую церковь на Глостер-роуд, вторая с пожилой парой, которая перебирается из огромного семейного дома в маленькую квартирку в Клифтоне. Теперь, когда последний из их троих детей вылетел из гнезда, дом стал для них слишком велик, объясняют они. Они хотят оформить обратную ипотеку, чтобы на эти деньги на склоне лет вдвоем посмотреть мир.

– Дом кажется таким пустым, – говорит жена с какой-то будничной безысходностью.

Бросаю взгляд на ее мужа, и тот сочувственно кивает. Но в его глазах вижу – и я почему-то совершенно в этом уверен – облегчение.

Три часа спустя заезжаю домой, чтобы взять кое-какую одежду и книги. Я скучаю по своим книгам. Когда восемь лет назад мы сюда въехали, я превратил коридор на втором этаже в миниатюрный кабинет-библиотеку со стеллажами, забитыми книгами в мягких переплетах, комиксами и университетскими материалами. По утрам малыш Сэм очень любил пройтись вдоль полок, методично снимая все книги, какие мог унести, после чего складывал их в штабель перед дверью нашей спальни, а когда я спросонья высовывался из комнаты, чтобы посмотреть, что там за шелест, то неизменно спотыкался о стопку классики. В конце концов нам это надоело, и мы сложили большую часть книг в коробки и убрали их на чердак.

Джоди впускает меня в дом, и я пробираюсь по ковру в гостиной, усеянному разорванными комиксами и коллекционными картами с покемонами.

– Господи, Джоди, и когда ты уже научишься убирать за собой после того, как поиграешь, – неостроумно шучу я.

Потом внимательно смотрю по сторонам и понимаю, что это не обычный кавардак из разбросанных книг, газет и Сэма. На полу и на колонках стоят грязные тарелки. На ковре темнеет пятно от чего-то пролитого. На диване валяется школьная тетрадь, помятая, вся в крошках и заляпанная пиккалилли. Оглядываюсь на Джоди. В мерцающих отсветах телевизора по ее лицу пробегают тени. Она кисло улыбается, но вид у нее измученный.

– Иди и забирай, что ты там хотел, Сэм у себя в комнате, играет в «Иксбокс».

Молча стою на месте, обводя глазами комнату. Похоже, Джоди зашивается.

– Я подумал, может, я тихонько поднимусь наверх и не буду его тревожить? Не хочу его расстраивать.

Джоди с тяжелым вздохом пожимает плечами. Я хотел продемонстрировать заботу, но она, разумеется, как обычно, видит все мои уловки насквозь.