Кен Фоллетт - Зима мира

– У Фриды корь! – сказала она.

– Бедняжка! – сказала мама. – Как она?

– Плохо. У нее жар и кашель. Но доктор Ротман говорит, что все будет хорошо. Однако нужно соблюдать карантин.

– Конечно. А вы корью болели?

– Да, в детстве.

– И Вернер тоже болел, я помню, у него была ужасная сыпь по всему телу. А ваш муж?

– Людвиг тоже переболел в детстве.

Женщины посмотрели на Карлу. У нее никогда не было кори. Она поняла, что это значит: сегодня ей не позволят остаться у Фриды.

Карла расстроилась, а мама была просто в отчаянии.

– На этой неделе выходит наш предвыборный номер журнала, я просто не могу не явиться! – расстроенно воскликнула она. Все взрослые очень беспокоились по поводу предстоящих в следующее воскресенье выборов. И мама и папа боялись, что нацисты получат достаточно голосов, чтобы полностью контролировать правительство.

– К тому же приезжает моя старая подруга из Лондона. Может быть, у меня получится уговорить Вальтера уйти с работы и посмотреть за Карлой?

– Почему бы вам не позвонить ему? – сказала Моника.

Мало у кого был дома телефон, но у Франков был, и Карла с мамой вошли в холл. Аппарат стоял на тонконогом столике у дверей. Мама сняла трубку и продиктовала номер телефона папиного кабинета в рейхстаге. Ее соединили, и она объяснила ему ситуацию. Послушав с минуту, она рассердилась.

– Мой журнал призовет сотни тысяч читателей голосовать за Социал-демократическую партию! – сказала она. – Неужели у тебя на сегодня запланировано что-то еще более важное?

Карла легко могла догадаться, чем закончится этот спор. Она знала, что папа ее очень любит, но за все одиннадцать лет ее жизни ни разу он не оставался с ней на целый день. Как и отцы всех ее подруг. Мужчины просто не занимаются такими вещами. Но мама иногда делала вид, что ей неизвестны эти правила, по которым жили все женщины.

– Что ж, тогда мне придется взять ее с собой на работу, – сказала мама в трубку. – Страшно подумать, что скажет Йохманн. – Господин Йохманн был мамин начальник. – Он и в хорошем расположении духа недолюбливает женщин… – Не попрощавшись, она вернула трубку на место.

Карла терпеть не могла, когда они ссорились, а ведь это уже второй раз за день! От этого весь ее мир казался ненадежным. Она гораздо больше боялась ссор, чем нацистов.

– Ну что, пойдем… – сказала мама, и она шагнула к двери. «Я даже не увижу Вернера», – огорченно подумала Карла.

Но тут в холле появился отец Фриды, розовощекий человек с маленькими черными усиками, энергичный и жизнерадостный. Он любезно приветствовал Мод, и она из вежливости остановилась перекинуться с ним несколькими фразами, пока Моника помогала ему надеть черное пальто с меховым воротником.

Он подошел к ведущей наверх лестнице и крикнул:

– Вернер! Я еду без тебя!

Потом надел серую фетровую шляпу и вышел.

– Я готов! Я готов! – Вернер сбежал по лестнице, как танцор. Он был высоким, как отец, и еще красивее, с чересчур длинными золотисто-рыжими волосами. Под мышкой он зажал кожаный ранец, по-видимому набитый книгами. В другой руке он держал пару коньков и клюшку. Рядом с Мод он остановился и очень вежливо сказал:

– Доброе утро, фрау фон Ульрих!

И потом менее официально:

– Привет, Карла. А у моей сестры корь.

Карла почувствовала, что краснеет, хотя никакой причины не было.

– Я знаю, – сказала она. Ей хотелось сказать что-нибудь милое и приятное, но в голову ничего не приходило. – У меня никогда не было кори, так что мне к ней нельзя.

– А я переболел в детстве, – сказал он так, словно это было давным-давно. – Я должен спешить, – добавил он извиняющимся тоном.

Карла не хотела так скоро с ним прощаться. Она вышла вслед за Вернером. Риттер держал заднюю дверь открытой.

– А как называется ваш автомобиль? – спросила она. Мальчишки всегда знают марки всех машин.

– Лимузин «Мерседес-Бенц W10».

– Судя по виду, он очень удобный, – сказала она и поймала взгляд матери, удивленный и чуть насмешливый.

– Может быть, вас подвезти? – сказал Вернер.

– Это было бы чудесно.

– Я спрошу отца. – Вернер сунул голову в машину и что-то сказал. Карла услышала, как господин Франк ответил:

– Хорошо, только поскорее!

Она повернулась к матери.

– Мы можем поехать на машине!

Мод заколебалась лишь на миг. Она не одобряла политики господина Франка – он давал деньги нацистам, – но не собиралась в холодное утро отказываться от поездки в теплом автомобиле.

– Вы очень добры, Людвиг, – сказала она.

Они сели. На заднем сиденье было достаточно места для четырех человек. Риттер мягко тронул машину с места.

– Я полагаю, вы направляетесь на Кох-штрассе? – спросил господин Франк. На этой улице в районе Кройцберг располагалось много газетных и книжных издательств.

– Пожалуйста, не меняйте из-за нас свой маршрут. Нас вполне устроит и Лейпциг-штрассе.

– Я был бы рад доставить вас к самым дверям… но, полагаю, вам не хочется, чтобы ваши левые коллеги видели, что вы выходите из машины разжиревшего плутократа. – В его веселом тоне появился намек на враждебность.

Мать подарила ему очаровательную улыбку.

– Вовсе вы не разжиревший, Людвиг, а совсем чуть-чуть полноватый, – сказала она, похлопывая его по груди. Он рассмеялся.

– Ну, сам напросился, – сказал он. Напряжение спало. Господин Франк взял микрофон и отдал Риттеру распоряжения.

Карла была счастлива, что едет в машине с Вернером, и ей хотелось использовать время для разговора с ним наилучшим образом, но сначала она не могла придумать, о чем поговорить. На самом деле ей хотелось сказать: «Как ты думаешь, не захочется ли тебе, когда вырастешь, жениться на одной девочке с темными волосами и зелеными глазами, которая на три года младше тебя, но достаточно умна?» Наконец она спросила, указав на коньки:

– У тебя сегодня матч?

– Нет, просто тренировка после школы.

– А на какой позиции ты играешь? – Она ничего не знала о хоккее, но в командных играх игрокам всегда отводились разные роли.

– Я на правом фланге.

– Это, наверное, довольно опасный вид спорта?

– Да нет, если двигаться быстро.

– Ты, должно быть, отлично катаешься на коньках?

– Неплохо, – скромно сказал он.

И снова Карла заметила, что мама смотрит на нее с загадочной легкой улыбкой. Не догадалась ли мама о ее отношении к Вернеру? Карла вновь почувствовала, что начинает краснеть.

Тут автомобиль подъехал к стоянке возле школы, и Вернер вышел.

– Всем – до свидания! – сказал он и через ворота вбежал во двор.

Риттер повел машину дальше – вдоль южного берега Ландвейр-канала. Карла смотрела на груженные углем баржи, заметенные снегом, как горы. Она была разочарована. Она так старалась побыть с Вернером подольше, намекнула, чтобы их подвезли, – а потом потратила время впустую, на разговор о хоккее.