Хелен Брайан - Долина надежды

Покончив с делами, лорд Графтон вновь перенес все внимание на Софию, чьи матримониальные перспективы стали предметом самого широкого обсуждения и досужих домыслов. Вокруг нее быстро образовался кружок лондонских денди, кои уверяли ее в своей преданности, присылали ей поэмы, отпускали комплименты и отталкивали друг друга локтями за право потанцевать с нею. Уже было сделано несколько предложений руки и сердца, но лишь немногие из претендентов соответствовали представлениям лорда Графтона о том, каким должен быть будущий супруг Софии. Однако же те несколько кандидатов, о ком он отзывался с теплотой, удостоились лишь безапелляционного вердикта Софии – «слишком старый» или «слишком скучный». Обычно это означало: «Они не танцуют».

София всегда знала об условиях своего замужества, и ей никогда и в голову не приходило усомниться в правильности отцовского плана. Она родилась с осознанием того, что положение в обществе влечет за собой определенные обязательства. Но, с другой стороны, жизнь состоятельной молодой леди в Лондоне, не знающей иных забот и хлопот, кроме выбора платьев и партнеров по танцам да очаровательного поведения по отношению к друзьям отца, была и впрямь очень сладкой. По сравнению с балами и зваными приемами, увеселительными парками и театрами, долг не выглядел слишком уж заманчиво, и она не видела причин спешить к алтарю, обрывая чрезвычайно приятное времяпрепровождение.

В глубине души София считала своих фатоватых и тщеславных поклонников стаей павлинов и, подобно отцу, не видела ни в одном из них своего будущего супруга, зато у них самих пользовалась авторитетом признанной красавицы. Они были забавными, а большинство умели весьма недурно танцевать. А вот ухажеры, знакомство с которыми отец понемногу начал навязывать ей, вызывали у девушки раздражение. Она недоумевала, как такой умный, образованный и известный человек, как ее отец, мог рекомендовать ее вниманию подобных флегматичных и не располагающих к себе личностей. Его званые ужины, во время которых он представлял ей кандидатов из своего списка, понемногу превращались для нее в настоящую пытку, пока она с трудом находила общие темы для разговора с одним олухом средних лет за другим.

И вдруг она поняла, что готова потерять голову из-за темноволосого, синеглазого, крепкого и сильного ирландского джентльмена, который не был ни павлином, ни занудой, а вел себя одинаково обаятельно со всеми. Каким-то непонятным образом он притягивал к себе взоры всех присутствующих, стоило ему войти в комнату. Он оживлял любую компанию, к которой присоединялся, поддерживал дружеские отношения с теми, кто был младше его, и сохранял подчеркнуто уважительный тон с теми, кто превосходил его возрастом. Его изысканные манеры и обыкновение смотреть женщине прямо в глаза – словно говоря при этом: «Ах, какая красавица! Пусть мое сердце невозбранно разговаривает с вашим» – заставляли трепетать сердца и юных, и зрелых дам. Он любил танцевать и так часто выбирал своей партнершей Софию, что окружающие не могли этого не заметить, соглашаясь с тем, что ее красота и его галантность прекрасно дополняют друг друга. У него всегда находилась в запасе какая-нибудь новая забавная история, отчего она весело смеялась, и неизменный комплимент, полный скрытого смысла, заставлявший ее заливаться жарким румянцем. А однажды вечером, во время перерыва в танцах, он увлек ее в оранжерею, где среди цветущих апельсиновых деревьев сжал в объятиях и очень медленно, но настойчиво и приятно поцеловал. У Софии закружилась голова от тяжелого запаха апельсиновых цветков и трепетного прикосновения его усиков к ее губам, шее и ложбинке за ухом. Это было самое восхитительное и волнующее ощущение, которое она когда-либо испытывала, и ей очень хотелось, чтобы он и дальше продолжал целовать ее, но им помешала какая-то парочка, пожелавшая сорвать несколько цветущих побегов для девичьей бутоньерки. И Софии с неохотой пришлось вернуться к танцам.

Впоследствии она вновь и вновь мысленно возвращалась к этим мгновениям в оранжерее, испытывая головокружение при воспоминании о том, каким был его поцелуй, и ей страстно хотелось ощутить это чувство вновь. Она, конечно, знала, что это еще не все , но до сих пор рассматривала супружеское ложе лишь как свой долг и очень отдаленное будущее. И вдруг оказалось, что эта перспектива манит и влечет ее к себе, и она уже начала грезить наяву, как уединяется в деревне с ирландским дворянином в качестве своего супруга, полагая, что более ей не о чем мечтать.

Самодовольная уверенность лорда Графтона в том, что София никогда не забудется настолько, чтобы проникнуться симпатией к какому-либо молодому человеку прежде, чем он, отец, даст ей на то свое позволение, оказалась разрушена самым бесцеремонным образом. Теперь София по малейшему поводу рассыпалась в похвалах ирландскому дворянину, перечисляла его достоинства, в коих он превосходил остальных мужчин, и требовала от отца, чтобы он сказал, встречал ли когда-либо равного этому джентльмену. Говоря о нем, она краснела, но остановиться не могла и упоминала о молодом ирландце постоянно. Лорд Графтон, который доселе не уделял ему особого внимания, не считая обычной любезности с теми, кто часто танцует с его дочерью, навел справки и пришел в ужас.

Хотя ирландский титул и в лучшие времена выглядел весьма сомнительно, лорд Графтон узнал, что никакого титула не было и в помине. Молодой человек был самозванцем и мошенником. Он имел нескольких скаковых лошадей и содержал одну дорогую актрису, причем никто не знал в точности, на какие именно средства, поскольку состояния у него не было точно так же, как и титула. Он был завсегдатаем игорных заведений, частенько проигрывался в пух и прах и задолжал многим торговцам. Поговаривали, что у него была доля в нескольких борделях на Шеперд-маркет и что у него уже есть жена-ирландка.

Весьма встревоженный тем, что София прониклась симпатией к такому субъекту без его ведома, лорд Графтон в самых суровых выражениях поведал дочери, почему она должна забыть об этом человеке. Он не выбирал слов. Хотя молодой ирландец и казался тем самым ослепительным рыцарем на белом коне, коих так обожают романисты, на самом деле он был охотником за приданым и негодяем, который оставит ее без гроша, с погубленной репутацией и разбитым сердцем, а еще множеством детей и постыдной болезнью в придачу. Лорд Графтон выложил дочери все собранные сведения и предоставил самой судить о том, как ей повезло, что она избежала подобной незавидной участи.

София немножко поплакала, утерла слезы и напомнила отцу, что никогда не читает романов. Но протестовать она не стала. Напротив, ей было настолько приятно сознавать, что отец воззвал к ее здравому смыслу, предоставив решать самой, что она согласилась с ним без возражений и истерик, хотя и не без некоторой грусти. Она заверила его, что и думать забудет об этом ирландском джентльмене, или кем он там был на самом деле. Лорд Графтон ласково похлопал ее по плечу, проникшись чувством благодарности к дочери за столь явное проявление здравомыслия.