Клэр Гест - Бесценный дар собаки. История лабрадора Дейзи, собаки-детектора, которая спасла мне жизнь

Уже учась в университете, я случайно обнаружила, что страдаю заболеванием, известным как «слепота на лица» (его правильное медицинское название – прозопагнозия), которое отчасти объясняет, почему животных мне было легче «читать», чем людей. Хотя моя болезнь выражена не слишком сильно, то есть я могу узнавать человеческие лица, но, как и большинство страдающих тем же недугом, я невольно разработала несколько стратегий, чтобы справиться со своей проблемой. Человек со «слепотой на лица» способен узнавать других людей по одежде, походке, цвету волос, форме их тела, голосам. Я бессознательно использовала все эти приемы, и в целом всегда очень хорошо справлялась. Дети с прозопагнозией часто бывают очень застенчивыми, как и я. Помню, что очень рано начала запоминать обувь других людей. Естественно, люди меняют свою обувь, но в школе это происходит реже, и я, вероятно, использовала этот признак как подсказку для определения того, кто стоит передо мной.

Прочитав немного обо всем этом, я с интересом узнала, что Джейн Гудолл, известный приматолог, работавшая с шимпанзе в Африке, тоже страдает этим заболеванием, и у нее также никогда не возникало трудностей с пониманием животных. Моя проблема обнаружилась, когда я изъявила желание принять участие в исследовании распознавания лиц и с треском провалилась, оказавшись неспособной это делать.

Оглядываясь назад, я понимаю, что многие из моих неприятностей научили меня сопереживать всем животным и особенно собакам. Раффлз предоставил мне первый настоящий шанс подтвердить мою уверенность в том, что это просто издевательство над собакой – становиться для нее «главным псом», хотя в то время подобные представления были весьма распространенными. Я же считала это в корне неверным способом воспитания собаки.

Раффлз легко и непринужденно подтвердил мою правоту. Я была поражена тем, насколько быстро он усвоил все, чему я его учила. Он был потрясающей охотничье-поисковой собакой, очень быстро научился ходить рядом и останавливаться по первому слову. Помню, я подумала тогда: «Ну, неужели это может быть настолько просто?» Более того, совсем уж странным могло показаться, что я, студентка, у которой был маленький спаниель, спросила своего наставника, могу ли я приводить своего питомца в университет. Но тогда я даже об этом особо не задумывалась.

На кафедре весьма спокойно относились к собакам, потому что в тот период постоянно разрабатывались революционные исследования, в ходе которых собак приводили в гериатрические больницы и дома престарелых, чтобы установить, оказывает ли физиологическое и психологическое воздействие на частоту сердечных сокращений и уровень кровяного давления у пожилых людей возможность гладить собак. Сегодня это звучит как непреложная истина, однако в 1980-х годах это были новаторские исследования. Эти работы и были одной из причин, по которым я поступила именно в университет в Суонси.

Роджер Магфорд, специалист по изучению поведения животных, был одним из тех, кто стоял у истоков исследований в области их дрессировки. Сейчас он является моим хорошим и надежным другом, а в 1970-е годы он вместе со своим коллегой занимался исследованиями «волнистых попугайчиков и бегоний», в ходе которых одиноким пожилым людям давали либо попугайчиков, либо бегонии, а представители контрольной группы не получали ничего.

Наблюдения за испытуемыми показали, что у пожилых людей, которым раздали попугайчиков, самооценка была гораздо выше.

Они были веселее, принимали больше посетителей и использовали своего питомца в качестве повода начать разговор, что приносило им больше социальных контактов, чем тем, кто получал бегонии или не получал ничего. Эти находки легли в основу исследований, проводившихся в Суонси.

Роджер Магфорд пришел в университет, чтобы прочитать лекцию в моей группе. Я настолько вдохновилась его словами и рассуждениями, что осталась после лекции, чтобы поговорить с ним, и он пригласил меня в свой центр в городе Суррей. Он только начал использовать поводок-рулетку, который вытягивался из рукоятки, предоставляя собаке больше свободы, а затем возвращался на место, втягиваясь. В то время это была новинка в нашей стране, и он просто восторгался этой «фантастической инновацией». Магфорд приказал мне взять собаку на такой поводок, но я не смогла справиться с рукояткой, и бедное животное быстро обмотало поводок вокруг дерева. Роджер рассмеялся и сказал:

– Ты чудесная и милая девушка, Клэр, и я уверен, что у тебя все будет хорошо, но не в качестве тренера-кинолога. Я думаю, что тебе стоит подумать о другой карьере.

Тогда его слова ужаснули меня, но я была полна решимости доказать ему, что он неправ. Спустя время я напомнила Роджеру о его довольно обидном в тот момент высказывании, но он отмахнулся, что не помнит, чтобы говорил нечто подобное. А по прошествии многих лет после вышеупомянутого события Магфорд даже написал посвящение на титульном листе одной из своих книг: «Клэр, лучшему дрессировщику собак, которого я знаю». Сейчас мы смеемся, вспоминая об этом казусе.

Прежде чем у меня появился Раффлз, я подружилась с еще одним животным. В начале второго курса в Суонси мы, студенты-психологи, получили по крысе для экспериментов с камерой Скиннера – ящиком, внутри которого крыса обучалась, реагируя на определенные раздражители, такие как звук или свет, и получая потом награду, выполнять довольно сложную последовательность действий. Таким образом, мы знакомились с теорией обучаемости.

Крысы, которых нам раздали, были выращены в университетском виварии. При желании мы могли забирать подопытных домой или оставлять их в клетках вивария. Я назвала свою крысу Тэсс – по имени героини романа «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» Томаса Харди, книги, которую я очень люблю. Я нередко забирала свою крысу домой, что весьма не нравилось девушкам, делившим со мной комнату в общежитии в то время. В спальне у меня специально для нее стояла клетка. Тэсс была очень дружелюбным животным, однако, естественно, с крысой не получится построить такие же отношения, как с собакой.

Была у меня и пара хомячков, которые не имели ничего общего с моей работой в университете. Они путешествовали у меня в карманах, а дома я тренировала их. (Недавно моя жизнь завершила полный оборот – я целый месяц общалась с молодым хомяком, которого моя сестра Николь подарила своей девятилетней дочери Джози на Рождество. Я убедилась, что он привык к рукам и не кусается, поскольку все время держала его в кармане, как в старые добрые времена в университете.) Именно благодаря одному из моих хомячков, Ашер, я встретила еще одного человека, который оказал огромное влияние на мою жизнь и помог встать на путь, ведущий к моей будущей работе.