Майкл Ондатже - Английский пациент

Ученые мужи из оксфордских колледжей, занимающиеся Средневековьем, были привезены сюда, в Умбрию [28] Область Италии; центр – Перуджа. . Их средний возраст – около шестидесяти, и, расквартированные вместе с солдатами, они никак не могли привыкнуть к военным приказам. Услышав команду «Воздух!», продолжали стоять, забывая о том, что аэроплан уже давно изобретен и может нести опасность. Далекие от реального мира, они жили в своем, средневековом, воспринимая названия местностей и городов на театре военных действий с точки зрения их художественной и исторической ценности. В Монтерчи, например, их больше интересовало то, что в часовне рядом с городским кладбищем находится знаменитая «Мадонна дель Парто» кисти Пьеро делла Франческа, чем то, что здесь будет сражение. Во время весенних дождей, когда наконец этот укрепленный город, ведущий свою биографию с тринадцатого века, был взят, под высоким куполом церкви разместились на ночлег солдаты; они спали у кафедры из камня – там, где изображен Геркулес, убивающий Гидру. У солдат были проблемы с водой, многие умирали от тифа и других болезней. В готической церкви Ареццо, рассматривая в полевые бинокли фрески кисти Пьеро делла Франческа [29] Пьеро делла Франческа (ок. 1420–1492) – итальянский живописец, представитель Раннего Возрождения. Здесь речь идет о его фресках в церкви Сан-Франческо, созданных в 1452–1466 гг. на потолке, солдаты видели у персонажей лица обыкновенных людей: царица Савская, беседующая с царем Соломоном, а рядом – мертвый Адам с веточкой древа познания Добра и Зла во рту. Через много лет царица поймет, что мост через Силоам был выстроен из ветвей этого священного дерева. Постоянно шли дожди, было холодно. Во всем царил хаос, и только на этих полотнах все подчинялось вечным правилам: наказание, послушание и жертвоприношение. Восьмая армия форсировала реки, где были разрушены мосты. Впереди шли саперы, которые под непрерывным огнем противника спускались по веревочным лестницам к воде и переплывали реки или переходили вброд. Бывало, что еду и палатки смывало водой, а кто-то рядом, обвязанный проводами, вдруг исчезал в брызгах от взрыва. Однажды, переплыв реку, они пытались выбраться из воды.

Вцепившись руками в вязкую илистую стену скалистого берега, повисли, желая лишь одного – чтобы ил затвердел и удержал их.

Прислонившись щекой к грязному илу, молодой сапер-сикх вспоминал лицо царицы Савской и представлял, что прикасается сейчас к ее нежной щеке. Только такое желание могло согреть его в холодной воде. Он снял бы вуаль с ее волос и положил руку ей на грудь. Ему тоже было тяжело и грустно, как мудрому царю и провинившейся царице, которых он видел на фресках в Ареццо две недели назад.

Солдат висел над водой, вцепившись пальцами в грязный илистый берег. За дни и ночи войны, пока выполняли приказы, они потеряли свою индивидуальность; это тонкое понятие осталось жить только в книгах или на фресках. И неизвестно, кому было тяжелее под куполом той церкви. Солдат потянулся вперед, чтобы прикоснуться к ее хрупкой шее. Он влюбился в ее потупленный взгляд – взгляд женщины, которая однажды познает святость мостов.

По ночам, лежа в гамаке, он протягивает руки, не ожидая обещаний или решений, но заключая временный договор с царицей, чье лицо было изображено на фреске и которое он не может забыть. А она забудет и никогда не вспомнит о его существовании. Кто он для нее? Какой-то сикх, прилепившийся к веревочной лестнице и мокнущий под дождем, возводя мост, по которому пройдут войска. Но он запомнил фреску и ее лицо. И когда через месяц, вынеся все тяготы боев и оставшись в живых, батальоны вышли к Адриатическому морю, заняв прибрежный городок Каттолика, инженерные подразделения очистили полоску берега от мин, и солдаты смогли раздеться и выкупаться в море, сикх разыскал профессора, специалиста по истории Средних веков, который когда-то дружески отнесся к нему – просто поговорил и поделился американскими консервами – и в ответ на его доброту пообещал показать нечто интересное.

Сапер выкатил трофейный мотоцикл и надел на руку повязку темно-малинового цвета. Старик сел сзади, крепко обхватив его за плечи, и они поехали в обратном направлении – через города Урбино и Анжиари, которые казались сейчас мирными и спокойными. Двигались вдоль извилистого гребня горы, которая проходила по Италии с севера на юг, затем спустились по ее западному склону до Ареццо. Площадь ночью была пуста. Сапер поставил мотоцикл перед церковью. Помог профессору слезть, собрал свое оборудование, и они вошли в церковь. Здесь было темно и холодно. Звук шагов гулко отдавался в просторном зале. Он снова вдохнул запах камня и дерева, зажег осветительный патрон и подвесил блоки тали к колоннам над нефом, затем выстрелом вогнал рым с продетой в него веревкой в деревянную балку под потолком. Профессор с удивлением наблюдал, время от времени вглядываясь вверх, в темноту. Молодой сапер обошел вокруг старика, обвязал его веревкой вокруг талии и по плечам, приладил к груди маленький зажженный патрон, а сам, грохоча ботинками, побежал по ступенькам наверх, где был другой конец веревки. Схватившись за нее, спрыгнул вниз, в темноту, при этом старик взлетел вверх. Сапер, коснувшись пола, начал медленно натягивать веревку, так что профессор смог рассматривать фрески с расстояния менее метра. Осветительный патрон создавал вокруг его головы сияние, подобное нимбу. Все еще держа и натягивая веревку, сапер медленно шел вперед, пока ученый не оказался перед фреской «Бегство императора Максентия».

Через пять минут он опустил профессора, потом зажег еще один патрон и сам поднялся вверх, под купол, к синеве нарисованного неба и золотым звездам, которые запомнил раз и навсегда с того момента, когда увидел их в полевой бинокль. Взглянув вниз, увидел усталого профессора на скамье. Сейчас он ощутил не высоту, а глубину церковного здания, ее прозрачность, пустоту и темноту колодца. Осветительный патрон брызгал искрами, словно волшебная палочка.

Сикх устанавливает палатку в глубине сада – на том месте, где, по твердому убеждению Ханы, когда-то росла лаванда. Она нашла там сухие листья, растерла их в ладонях и определила по запаху, что это лаванда. Иногда после дождя она слышит слабый аромат лаванды, исходящий от земли.

Сначала солдат совсем не бывает в доме, лишь проходит мимо, отправляясь по своим делам: на обезвреживание очередной бомбы или минного поля. Всегда вежлив. Легкий кивок головы. Хана смотрит, как он моется над тазиком с дождевой водой, аккуратно поставленным на солнечные часы. Водопровод, который в мирное время использовался для полива грядок с рассадой, не работает. Она видит обнаженное коричневое тело, когда он льет на себя воду. Днем ей заметны только руки в армейской рубашке с короткими рукавами и автомат, с которым он не расстается даже сейчас, когда военные действия для них уже, кажется, закончились.