Нина Георге - Музыка лунного света

Стук дождевых капель тотчас же превратился в приглушенный шелест или журчание, а из-под ног, из глубин, раздался не то рокот, не то шепот.

Кот вспрыгнул на корабельную койку. Она стала снимать насквозь промокшую одежду. Заметив, что даже трусики мокрые, она выстирала все, что на ней было, в крохотной раковине в кабинке, служившей душевой и туалетом. Потом устроилась рядом с котом, поплотнее завернувшись в одеяло и задернув занавес.

Она сжалась в комочек, чтобы согреться. Рыже-белый кот заполз в ямку ее рук и замурлыкал.

Катер покачивался и мягко баюкал ее, дождь негромко стучал у нее над головой, одеяло укутало ее, словно коконом, и она постепенно успокоилась.

«Вот только чуть-чуть отдохну, – подумала Марианна, – совсем чуть-чуть».

Ей приснились мегалиты Карнака. На каждом камне проступало удивленное лицо Лотара. Только Марианна могла освободить его из плена, и она долго искала самый прекрасный из всех камней, в которых он томился. Но потом она решила улететь куда-нибудь верхом на устрице. Устрица была теплая и, равномерно покачиваясь, понесла ее над облаками. Внизу открылось зеленое море, по волнам побежали крохотные огоньки.

Они разбудили Марианну, и ей потребовалось какое-то время, чтобы понять, где она. Судя по яркому сиянию, льющемуся из иллюминатора, она проспала намного дольше, чем предполагала.

Стыдясь своей наготы, она плотно завернулась в одеяло, осторожно открыла дверь каюты – и пробудилась, попав в новый сон.

Она была совершенно одна на маленьком белом катере, а вокруг нее, сколько хватало глаз, простиралось море.

Она вздрогнула от громкого крика.

Метрах в двадцати от катера на волнах показалась голова мужчины – с седыми волосами, с пышными усами и большими черными глазами.

Марианна несколько секунд беспомощно взмахивала руками, пытаясь ухватиться за воздух, а потом, отчаянно взвизгнув, упала за борт.

И камнем пошла ко дну. Проглотив первую порцию морской воды, она распахнула глаза.

«Нет! Нет!»

Она забила ногами, освобождаясь от сковывавшего ее одеяла, и поплыла. Из последних сил Марианна вынырнула и глубоко вдохнула спасительный воздух.

– Спасите! – слабым голосом позвала она на помощь, но ее крик заглушила соленая волна.

– Мадам! – откликнулся мужчина, она в панике забилась и лягнула его в чувствительное место. Он вскрикнул и ушел под воду.

– Извините! – борясь с изнеможением, едва выдохнула Марианна. Ей удалось схватиться за трап. Мужчина выплыл рядом с ней. Тут с него соскользнули большие черные очки.

Марианна кое-как взобралась по трапу, пристыженно прикрыла обеими руками наготу, бросилась в каюту и заперлась на замок.

Симон никак не мог взять в толк, что произошло. Женщина. Женщина у него на катере. Голая.

– Вы меня слышите? – позвал он. – Вы все еще там? Считаю до десяти и вхожу. Если вы еще не совсем оделись, спешу сообщить, что мне почти семьдесят, я плохо вижу, так что опасаться вам нечего.

Ни звука в ответ.

Симон решил, что вчерашний хмель у него еще не прошел.

Ему отчаянно хотелось крепкого kafe с kalva [29] Кофе с яблочной водкой (брет.) . . Нет лучшего способа избавиться от похмелья, чем начать утро тем же напитком, каким предположительно завершил вчерашнюю ночь.

А потом он бы посмотрел, как там эта невеста пирата. Глаза у нее – просто с ума сойти. Светлые-светлые, как молоденькая листва весной на яблонях. Конечно, девочка уже не юная, но еще очень и очень ничего. Как она испугалась-то!

Пожилой рыбак не стал бороться с морем, а отдался на милость волн. Вода была холодная, градусов четырнадцать-пятнадцать, но Симон медленно раскинул руки и ноги и каждой клеточкой тела ощутил бодрящую прохладу.

Вот так-то лучше. Лучше.

Он решительно взобрался по трапу, быстро надел штаны, натянул вылинявшую голубую рубаху на загорелый торс и привычным движением выбрал якорь.

Марианна следила за ним через иллюминатор. Она не поняла ни слова из того, что кричал ей этот седой человек из воды. Он говорил на незнакомом языке, в его речи часто повторялся звук «х», и ничего подобного она никогда не слышала.

Марианна почувствовала, как у нее под ногами ожил корабельный мотор. Что он сейчас с ней сделает? Начнет гоняться за ней по палубе?

Дрожащими руками она пригладила волосы, в одну руку взяла сумочку, в другую – хлебный нож и распахнула дверь каюты.

– Bonjour, monsieur [30] Добрый день, мсье (фр.) . , – сказала она, стараясь, чтобы это по возможности прозвучало с достоинством.

Симон не отвечал, пока они не вышли из фарватера, где маневрировали танкеры. В своем любимом месте, откуда открывался вид на Гленанские острова, он сбросил скорость и стал внимательно разглядывать незнакомку. Забавный маленький ножичек его рассмешил.

Он открутил крышку термоса, налил в чашку кофе с кальвадосом и протянул ей.

– Merci [31] Спасибо (фр.) . , – поблагодарила Марианна и смело отпила большой глоток. Она не ожидала, что в чашке будет алкоголь, и закашлялась.

– Petra zo ganeoc’h? [32] Что с вами? (брет.) – снова начал Симон.

– Je suis allemande [33] Я немка (фр.) . , – запинаясь, произнесла Марианна. Тут ее перебила легкая отрыжка. – И… я m’appelle [34] Меня зовут (фр.) . Марианна.

Он быстро пожал Марианне руку и сказал:

– Je suis breizh. M’appelle Simon [35] Я бретонец. Меня зовут Симон (фр.) . , – и снова запустил мотор.

Ну хорошо, по крайней мере, это они выяснили. Симон облегченно вздохнул. Он бретонец, она немка, un point, c’est tout [36] Выяснили одно, и это все (фр.) . .

Марианна глядела на волнующуюся воду, омывающую катер. Черную и бирюзовую, светло-серую и кобальтовую. Клара была права: стоило прижмуриться, как все обретало один цвет – и небо, на горизонте смыкавшееся с морем, и земля, которая все быстрее к ним сейчас приближалась.

«Туда, на дно, – подумала она, – я же хотела туда, на дно. Почему же я не утопилась? Трусости не хватило? Или смелости?»

У Марианны голова шла кругом от собственной непоследовательности.

Она посмотрела на Симона, и на ее лице отразились страх и сомнения.

Рыбак и сам не знал, чего так боится эта женщина. Настороженная, словно постоянно ожидающая удара. Но одновременно ее взгляд так и впивал в себя окружающее их безбрежное море, глазами он пила, не отрываясь, словно умирающая от жажды. «Все хорошо, девочка. Можешь меня не бояться». Симону были по душе люди, которые любили море. Как и он. Частенько, когда рыболовецкие флотилии из Конкарно во время лова ската и трески доходили до побережья Исландии и острова Ньюфаундленд, Симон проводил в море целые недели. Тогда день за днем его окружали только море, небеса и одиночество, а это не всякому под силу выдержать.