Селеста Инг - И повсюду тлеют пожары

Но, в отличие от многих других скрипачей – которые дулись на Иззи за то, что получила вторую скрипку в первый же год, – Дейха никогда не язвила и не обзывала Иззи “малолеткой”. В первую неделю, когда они выходили после репетиции, Дейха застегнула молнию на кармане сумки Иззи, откуда торчала физкультурная форма. Спустя несколько недель Иззи рылась в сумке, отчаянно ища тампон, и тут Дейха незаметно наклонилась через проход и протянула зажатый кулак.

– Возьми, – сказала она, и Иззи поняла, чтó там, еще прежде, чем на ладони зашуршала пластиковая обертка.

Смотреть, как миссис Питерс на глазах у всех придирается к Дейхе, все равно что наблюдать, как котенка выволокли на улицу и забивают кирпичом; Иззи сорвалась. Сама не заметила, как разломила смычок миссис Питерс об колено и швырнула в нее обломками. Миссис Питерс вякнула – занозистые половины смычка, еще держась на конском волосе, хлестнули ее по лицу – и истошно завопила: дымящийся кофе из кружки плеснул ей на грудь. Репетиционный класс загомонил – все засмеялись, закричали, заулюлюкали, – а миссис Питерс, капая кофе с жилистой шеи, за локоть выволокла Иззи за дверь. У директора, дожидаясь приезда матери, Иззи гадала, обрадовалась Дейха или смутилась, и жалела, что не видела, какое у Дейхи было лицо.

Иззи уже уверилась, что Мия поймет, но не знала, как объясниться словами. Сказала только:

– Миссис Питерс – первостатейная стерва. Нельзя так с Дейхой разговаривать.

– Ну? – спросила Мия. – И что ты будешь делать? Такой вопрос Иззи еще никогда не задавали.

До сего дня жизнь ее полнилась безгласной и бесплодной яростью. В первую неделю девятого класса, прочитав Т. С. Элиота, Иззи на все доски объявлений прикнопила цитаты: “Я ЖИЗНЬ СВОЮ ПО ЧАЙНОЙ ЛОЖКЕ ОТМЕРЯЮ”, и “СКУШАЮ ЛИ ГРУШУ?”, и “РАЗВЕ Я ПОСМЕЮ ПОТРЕВОЖИТЬ МИРОЗДАНЬЕ?” [26] Цитаты из первого опубликованного стихотворения англо-американского поэта Томаса Стёрнса Элиота (1888–1965) “Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока” ( The Love Song of J. Alfred Prufrock , 1915); пер. А. Сергеева. . На этом стихотворении она думала о матери – как мать отмеряет сухие сливки чайной ложкой, орет про пестициды, если Иззи вгрызается в немытое яблоко, жестко ограничивает каждый шаг – и о старших детях тоже думала, о Лекси, Трипе, обо всех им подобных, то есть, похоже, обо всех. Им бы только носить, что положено, говорить, что положено, дружить, с кем положено. Иззи фантазировала, как однокашники перешептываются в коридорах: “Эти объявления, да? Их кто повесил? Это что значит?” – замечают их, думают о них, просыпаются , черт бы всех взял. Но в суматохе перед первым уроком школьники носились вверх-вниз по лестницам, были слишком заняты – обменивались записками, зубрили напоследок перед тестами, – и на доски объявлений никто не взглянул, а после второго урока выяснилось, что какой-то строгий охранник содрал послания – в недоумении, надо полагать, – и оставил только флаеры “Молодежи против мирового голода”, “Модели ООН” и Французского клуба. На вторую неделю, когда мисс Беллами задала выучить стих и прочесть перед классом, Иззи выбрала “И еще одну заповедь…”, сочтя, что стих этот – по опыту ее четырнадцати с половиной лет – подытоживает жизнь очень точно. Добралась она лишь до “Родители засрут мозги…” [27] “И еще одна заповедь” ( This Be The Verse , 1971) – стихотворение английского поэта и писателя Филипа Артура Ларкина (1922–1985); пер. А. Нестерова. Иззи успела продекламировать только первую строку. – затем мисс Беллами безапелляционно погнала ее на место и поставила ноль.

И что тут будешь делать? Тут можно что-то сделать? Сама эта мысль ошеломляла.

По дорожке к дому подкатила машина сестры, и в кухню вошла Лекси с сумкой на плече, благоухая сигаретами и духами “КК Уан”.

– Слава богу, вот он, – сказала она, схватив со столешницы кошелек. Лекси, как нередко отмечала миссис Ричардсон, забывала бы дома голову, если б голова не была пришита. – Ну как, весело тебе на каникулах? – спросила она у Иззи, и Мия увидела, как у той погас взгляд.

– Спасибо за сэндвич, – сказала Иззи, сползла с табурета и удалилась наверх.

– Господи, – закатила глаза Лекси. – Я никогда ее не пойму.

Она посмотрела на Мию, ожидая сочувственного кивка, но ничего такого не дождалась.

– Езжай осторожно, – только и сказала Мия, и Лекси ускакала с кошельком в руке, и спустя миг снаружи взревел “эксплорер”.

У Иззи была душа радикала, но опыт четырнадцатилетки из пригорода на Среднем Западе. Посему она прикинула, как лучше отомстить – яйца в окна или горящие пакеты с собачьим говном, – и выбрала что получше из скудного репертуара.

Три дня спустя Пёрл и Сплин в гостиной смотрели “Рики Лейк” [61] Рики Пэмела Лейк (р. 1968) – американская актриса, ведущая светского ток-шоу “Рики Лейк” ( Ricki Lake , 1993–2004). , а Иззи невозмутимо прошествовала по коридору – под мышками две упаковки по шесть рулонов туалетной бумаги. Оба мигом переглянулись и, не сговариваясь, ринулись за Иззи следом.

– Да ты совсем с дуба рухнула, – сказал Сплин, когда они перехватили Иззи в прихожей и успешно загнали в кухню. За многие годы Сплин не раз спасал Иззи от ее собственной глупости – так он сам это понимал, – но сейчас решил, что Иззи идет на рекорд. – Забрасывать ее дом туалетной бумагой?

– Бумагу хрен уберешь, – пояснила Иззи. – Она взбесится. И так ей и надо.

– И догадается, что это ты. Она же тебя только что отстранила. – Сплин пинком отправил туалетную бумагу под стол. – Если не поймает за работой. Скорее всего поймает.

Иззи набычилась:

– А ты что предлагаешь?

– Одной миссис Питерс будет мало, – сказала Мия. Трое детей вылупились в изумлении. Про Мию они позабыли, однако вот она, Мия, – режет перец к ужину и говорит так, как родители не говорят никогда. Пёрл вспыхнула и прожгла мать взглядом. О чем она думала? Встревать, да еще в такую беседу? Думала-то Мия про свою юность – эти воспоминания она убрала на хранение давным-давно, а сейчас достала и отряхнула.

– У меня когда-то знакомый заклеил замок в кабинете истории, – продолжала Мия. – Он опоздал, учительница оставила его после уроков, а у него был важный футбольный матч, и он все пропустил. Утром залил ей в замок целый тюбик клея. Пришлось выламывать дверь. – Губы ее изогнула отрешенная улыбка. – Но он заклеил дверь только ей, и его сразу вычислили. Наказали на месяц.

– Мам. – Лицо у Пёрл горело. – Спасибо. Мы разберемся.

И она поспешно вытолкала Иззи и Сплина с кухни, чтоб Мие не было слышно. Теперь они решат, что мать совсем чокнутая. Пёрл не смела взглянуть им в лицо. Но если бы взглянула, увидела бы не насмешку, а восхищение. По блеску в глазах Мии оба поняли, что она гораздо толковее – и гораздо интереснее, – чем они думали. В этот миг (сообразят они позднее) оба впервые заподозрили, что Мия не так проста.