Фредрик Бакман - Медвежий угол

Эти мысли прервала коллега, лучшая подруга Миры, ее антибиотик против глобальной скуки.

– Похмелье адское. Во рту вкус такой, как у таксы в заднице. Не помнишь, я вчера ничего не лизала?

– Я с тобой вчера не была, – улыбнулась Мира.

– Правда? Ты уверена? Это было после работы. Точно? Тебя разве не было? Мы вроде выпивали после работы, – пробормотала коллега, плюхаясь в кресло.

Рост у нее почти метр девяносто, и каждый сантиметр она носит с необычайным достоинством. Вместо того чтобы сутулиться перед пугливыми конторскими мужичками, она надевает огненно-красные туфли на высоченных каблуках, острых, словно армейский нож, и тонких, как кубинские сигары. Находка для комикса, она сразу оказывается в центре кабинета. Или тусовки.

– Что делаешь? – поинтересовалась она.

– Работаю. А ты? – с улыбкой спросила Мира.

Коллега помахала одной рукой, а другую приложила ко лбу на манер компресса из холодного полотенца.

– Собираюсь поработать.

– Мне надо разделаться с этим до обеда, – вздохнула Мира над своими бумагами.

Коллега склонилась над ее столом, изучая документы.

– У нормального человека на такое бы месяц ушел. Ты слишком крутая для нашей компании, понимаешь?

Она всегда говорила, что завидует Мириному интеллекту. А Мира завидовала умению коллеги использовать средний палец по назначению. Она кисло улыбнулась.

– Как ты там говоришь?

– Кончай ныть, заткнись и выстави счет, – ухмыльнулась коллега.

– Заткнись и выстави счет! – повторила Мира.

Склонившись над столом, женщины молча ударили друг дружку по ладони.

Учительница стояла у доски, пытаясь утихомирить семнадцатилетних мальчишек. В такие дни она спрашивала себя, зачем ей все это, – вопрос касался не только профессии учителя, но и жизни в Бьорнстаде вообще. Она повысила голос, но парни на задних партах не обратили внимания. Не нарочно, учительница не сомневалась, что они совершенно искренне ее не замечают. Наверняка были в классе и ученики, хотевшие большего, но их теперь не видно и не слышно, они склонились над партами и, прикрыв глаза, мечтали, чтобы хоккейный сезон поскорее закончился.

Одна из простых истин о городах и людях гласит: и те и другие становятся не тем, чем им велят стать, а тем, что о них говорят. Об учительнице всегда говорили, что она для школы слишком молодая. Слишком симпатичная. Дети не будут ее уважать. А мальчики из класса всегда слышали о себе другое. Что они медведи, победители и бессмертные.

Этого требует хоккей. Они нужны ему только такими. Этому учил их тренер, они должны были идти до конца в рукопашной на льду. Никто не думал о том, как эта установка будет работать за пределами раздевалки. Легко переложить вину на учительницу – слишком молодая, слишком красивая, слишком чувствительная, слишком обидчивая. Им слишком трудно ее уважать.

В последней попытке взять ситуацию под контроль учительница обратилась к суперзвезде и капитану команды, который сидел в углу, уткнувшись в свой телефон. Она произнесла его имя. Тот не откликнулся.

– Кевин! – повторила она.

Он поднял бровь:

– Да-да? Чем я могу быть полезен, моя прелесть?

Юниоры как по команде захохотали.

– Ты следишь за тем, что я говорю? Это будет на экзамене, – сказала учительница.

– Я это и так знаю, – ответил Кевин.

Ее доводил до белого каления его тон – никакой провокации и агрессии. Голос равнодушный, как метеосводка.

– Ах, знаешь?

– Я читал учебник. Вы ведь пересказываете то, что там написано. Вашу работу мог бы выполнить мой телефон.

Юниоры заржали так, что стекла в рамах задребезжали, и тогда Бубу, самый крупный и предсказуемый парень во всей школе, всегда готовый пнуть лежачего, решил не упустить свой шанс.

– Спокойно, цыпочка! – хихикнул он.

– Как ты меня назвал? – взревела она, понимая, что именно этого он и добивался.

– Это комплимент. Я люблю цыпленка.

Хохот сотрясал всю школу.

– Садись!

– Я сказал, успокойтесь, цыпочка. Вам надо гордиться.

– Чем?

– Через пару недель будете рассказывать всем встречным, что когда-то учили легендарную команду юниоров, которая взяла золото!

Класс ликовал, кто-то стучал по батарее и топал ногами. Учительница понимала, что повышать голос поздно, она проиграла. Бубу вскочил на стул и стал скандировать, как заправский чирлидер: «Мы медведи! Мы медведи! Мы медведи, медведи из Бьорнстада!» Остальные юниоры повскакивали за ним следом и хором заорали. Когда учительница выходила из класса, они уже разделись по пояс и кричали во всю глотку: «Мы медведи из Бьорнстада!!!» Все, кроме Кевина, который по-прежнему сидел, невозмутимо уткнувшись в телефон, как будто был один в темной комнате.

В кабинете у Миры коллега с отвращением ворочала языком во рту.

– Нет, правда, такое впечатление, что я парик съела. Ты ведь не думаешь, что я флиртовала с тем типом во время отчета? Мне понравился совсем другой. Чем он там занимается? Тот, лохматый, с джинсовой задницей.

Мира засмеялась. Коллега – убежденная холостячка на грани экстремизма. Мира – фанатичная сторонница моногамии. Одинокий волк и мать-наседка, они обречены друг другу завидовать. Коллега пробормотала:

– Ладно. Кого ты выбрала бы из наших? Ну если бы вдруг понадобилось.

– Ты опять за свое?

– Да знаю я, знаю, ты замужем. Но представь, что твой муж умер.

– Ты спятила?

– Господи, да ладно тебе. Он что, заболеть не может? Или, допустим, впасть в кому. С кем бы ты хотела тогда переспать?

– Ни с кем! – гаркнула Мира.

– А если бы от этого зависела судьба человечества? Тот лохматый в тесных джинсах, да? Ну не барсук же, в самом деле!

– Барсук – это кто?

И тут коллега, нельзя не признать, весьма искусно изобразила мужчину, недавно занявшего один из руководящих постов на предприятии и имевшего поразительное сходство с барсуком. Мира захохотала так, что чуть не перевернула чашку с кофе.

– Не издевайся над ним, он милый.

– Коровы тоже милые, но в доме их не держат.

Коллега ненавидела Барсука – ничего личного, чистые факты. Ему дали место начальника, хотя все знали, что оно должно было достаться Мире. Мира старательно избегала эту тему, потому что не могла заставить себя рассказать коллеге правду. Предприятие предлагало Мире эту должность, но она отказалась. Согласись она, это обернулось бы долгими вечерами на службе и постоянными командировками. Она не могла поступить так со своей семьей. И теперь молча сидела, не в силах рассказать об этом коллеге, потому что боялась увидеть ее разочарованный взгляд: упустить такой шанс!

Коллега отгрызла сломанный ноготь и выплюнула в корзину для мусора.

– Ты видела, как он на женщин пялится, барсук этот? Глазенки маленькие, прищуренные, ставлю тысячу крон, что он из тех, кто любит, когда ему засовывают маркер потолще в задни…