Мелина Марчетта - Все случилось на Джеллико-роуд

– Откажись, а мы впятером все подпишем, – говорит Ричард, окидывая взглядом остальных. – Тебе не придется мучиться, а мы наконец начнем управлять подпольной жизнью.

– У Ричарда есть отличные идеи, – поясняет девочка с факультета Гастингс.

– Ты не умеешь работать с людьми, Тейлор.

– И на собрания не ходишь.

– И ни разу не принесла полезных сведений о кадетах за прошлый год.

– Ты слишком много общаешься с Ханной. Если она следит за тобой, то теперь начнет следить и за всеми нами.

– Тебе же на всех плевать.

Я возвожу между ними и собой мысленную перегородку и пытаюсь вернуться к мальчику на дереве…

– Ты вообще нас слушаешь?

– Давайте просто проголосуем.

– Пяти голосов достаточно, чтобы сместить ее.

Там, на дереве… Я вдыхаю пьянящий, пропитанный ароматами воздух, слушаю песню, у которой нет окончания, и рассказы мальчика, которые мне нужно понять.

– Это их худшее решение из всех, что я помню.

– Спокойно. Просто проголосуем – и все.

– Когда я училась у них на факультете, она однажды сожгла все белье. Как ей можно доверять?

– Сконы были с изюмом.

Этот голос прорезается через остальные, и я поднимаю взгляд. Бен Кэссиди смотрит на меня. Что-то в его глазах – сама не знаю, что именно – возвращает меня в реальность.

– Что ты делаешь, Бен? – тихо, с угрозой спрашивает Ричард.

Бен неторопливо поворачивается к нему.

– Главный выбрал ее, мы должны уважать это решение.

– Мы еще не решили, что примем ее в качестве лидера.

– Чтобы ее сместить, нужно пять голосов, – напоминает им Бен.

– Муррей? Гастингс? Дарлинг? – обращается Ричард к остальным. Они упрямо не смотрят на меня, и я понимаю, что эта сцена была заранее отрепетирована. – Кларенс…

– Рафаэлла считает, что нам нужно вернуть Молитвенное дерево, – перебивает Бен, не давая Ричарду шанса втянуть его в склоку.

Я понимаю, что Бена в заговор не посвятили. Он для них слабое звено. Но не тогда, когда им необходим его голос. Грубая ошибка.

– Больше нам ничего от горожан не нужно, – бормочет Бен, ни на кого не глядя.

Ричард смотрит на него с отвращением.

– И, разумеется, здание клуба тоже в приоритете, – добавляет Бен, и я понимаю, что он получает удовольствие от происходящего.

Тишина. Она тянется бесконечно, и я наконец осознаю, что у меня есть еще и мой собственный голос, так что я останусь главной. По крайней мере пока.

– Кто возглавляет горожан в этом году? – спрашиваю я.

Я не свожу глаз с Ричарда. Он понимает, что избавиться от меня не удастся, и решает пока мне не препятствовать, хотя его взгляд обещает предательство, нож в спину, дерзости, ненависть, месть и прочие неприятные вещи, в которых он мастер.

– Рано или поздно узнаем, – отвечает Ричард.

Мне нравится это ощущение власти.

– Бен? – говорю я, все еще глядя на Ричарда.

– Да?

– Кто сейчас возглавляет горожан?

– Чез Сантанджело.

– Он умеренный или фундаменталист?

– Он парень с характером, так что его лучше задобрить.

– Горожан невозможно задобрить, – возражает Ричард.

Я не обращаю внимания.

– С ним будет непросто? – спрашиваю я у Бена.

– Определенно. Но он хотя бы не такой бандит, как предводитель кадетов.

– Кто? – рявкает Ричард.

Бен явно с трудом сдерживается, чтобы не втянуть голову в плечи, как будто у него за спиной вот-вот возникнет рука и отвесит ему подзатыльник.

– Значит так, для начала: в этом году мы добьемся, чтобы горожане были на нашей стороне, – объявляю я, не обращая внимания ни на кого, кроме Бена.

По хижине разносится неодобрительный ропот. Он напоминает все эти однотипные песни, которые постоянно попадают на первую строчку хит-парадов. Ты узнаешь эти мелодии в первую же секунду, а ко второй они успевают тебе надоесть.

– Мы так никогда не делали, – огрызается Ричард.

– И посмотри, до чего нас это довело. За последние несколько лет мы потеряли кучу территорий. Их поделили между собой кадеты и горожане. Нам уже и терять-то особенно нечего.

– А что насчет Молитвенного дерева? – переспрашивает Бен.

– Это не приоритет, – говорю я, поднимаясь на ноги.

– Рафаэлла считает, что обмен, совершенный три года назад, был аморальным поступком, – возражает он.

Я стараюсь не вспоминать, как мы с Рафаэллой и Беном провели почти весь седьмой класс, прячась в домике Ханны. Я даже успела забыть историю Бена. По-моему, там была череда приемных родителей. И лишь один вложил ему в руки скрипку и в корне изменил его жизнь.

– Сделай одолжение, – произношу я с долей драматизма, – не приплетай сюда мораль. Она не имеет никакого отношения к тому, чем мы тут занимаемся.

Когда все заканчивается и я остаюсь одна на прикрытом холстиной полу хижины, когда свечи догорают и восходит солнце, я направляюсь к дому Ханны у реки. Он всегда стоял недостроенным. В глубине души это меня радует, потому что недостроенные дома обычно не бросают.

Работа над домом Ханны всегда служила мне наказанием с тех самых пор, как я оказалась здесь шесть лет назад. Так меня наказывали за то, что мне некуда ехать на каникулы, за нарушение комендантского часа, за то, что сбежала с кадетом в восьмом классе. Иногда мне так скучно, что я просто говорю Ханне, что вышла из корпуса после отбоя, и она отвечает: «Что ж, значит, никакого субботнего отдыха, Тейлор», и мне приходится весь день работать с ней над отделкой дома. Порой мы трудимся молча, но бывает так, что Ханна болтает без умолку обо всем подряд. Когда такое случается, между нами устанавливается особое взаимопонимание, и я чувствую, что для меня она не просто обычный взрослый, присматривающий за моим факультетом. Будучи нашим куратором, Ханна составляет списки дежурных, уведомляет нас о переходе учеников с факультета на факультет, выдает расписание экзаменов, сообщает, как нас поделили на группы для работы над проектами и кому велено остаться после уроков за какой-нибудь проступок. Иногда она помогает младшим ребятам с заданиями. Или приглашает их к себе в дом, поит чаем и сообщает дурные вести, например, о смерти дедушки или о болезни матери, или сочиняет невероятные истории о том, почему чьи-то родители не смогли навестить свое чадо в эти выходные.

Нехватка родительского внимания здесь не редкость, возможно, потому, что процентов десять всех учеников находятся под опекой государства. Школа Джеллико – государственное заведение. Деньги тут не важны, религиозного уклона тоже нет, но есть отбор по уровню, так что ребята здесь в основном умные. Остальные – либо просто местные, либо дети каких-нибудь любителей экологии, которые считают, что, если отправить ребенка учиться в глушь, он будет любить природу. На самом деле большинство учеников бегут отсюда в город без оглядки, едва окончив двенадцатый класс. Есть еще такие, как Рафаэлла. Она сама из горожан, а здесь оказалась потому, что ее родители преподают в городской старшей школе и предпочли отправить ее сюда, чтобы избежать неприятных ситуаций. Родители Ричарда дипломаты и почти все время проводят за границей, но бабушка и дедушка живут неподалеку, поэтому семья решила, что для Ричарда так будет лучше.