Морис Леблан - Арсен Люпен (сборник)

История замка так же мрачна, как его название [1] Malaquis – «худо приобретенный» ( франц .). и облик. Его стены помнят войны, осады, штурмы, грабежи и резню. Даже сейчас зимними вечерами в соседних деревнях вспоминают преступления, совершавшиеся в Малаки; о них сложились целые легенды. Особенно часто рассказывают о подземном ходе, который когда-то вел к заброшенному теперь аббатству.

В этом былом притоне героев и разбойников ныне проживает барон Натан Кагорн. Разоренные владетели Малаки были вынуждены продать разбогатевшему на бирже еврею обиталище своих предков. Барон разместил в здании великолепные коллекции мебели, картин и серебра. Он поселился в замке лишь с тремя старыми слугами. Никто не мог проникнуть в Малаки и полюбоваться тремя картинами Рубенса, двумя полотнами Ватто и другими редкими произведениями искусства, приобретенными бароном за большие деньги на различных распродажах. Каждый день с заходом солнца четыре кованые двери, находящиеся на двух концах моста и ведущие во двор, запирались тяжелыми засовами. Со стороны Сены было нечего бояться: скала круто обрывалась у самой реки.

В одну из пятниц сентября на мосту, как обычно, показался почтальон, принесший заказное письмо на имя барона Кагорна. Хозяин расписался, взял корреспонденцию, тщательно задвинул засовы, прошелся несколько раз взад-вперед по двору, а затем прислонился к перилам моста и вскрыл конверт. Внутри находился листок бумаги с заголовком: «Париж. Тюрьма Санте». Кагорн взглянул на подпись: «Арсен Люпен»! Пораженный, он прочел:

«Барон! В галерее, соединяющей две залы, находится великолепная картина Филиппа Шомпена. Мне она очень нравится. Ваш Рубенс тоже в моем вкусе, как и маленький шедевр Ватто. В зале справа я наметил буфет Людовика XIII и столик работы Жакоба в стиле ампир. В левом зале я хотел бы взять витрину с миниатюрами и драгоценными камнями. Возможно, на этот раз я удовольствуюсь только вещами, наиболее удобными для перевозки. Прошу вас бережно уложить их и переслать в течение недели на вокзал Батиньоль. В противном случае я сам приму меры для отправки их в ночь с 27 на 28 сентября. О других своих планах сообщу вам позже. Прошу прощения за доставленное беспокойство. Примите мои уверения в совершеннейшем почтении. Арсен Люпен.

P. S. Пожалуйста, не присылайте мне большую картину Ватто. Хотя вы и заплатили за нее 30 тысяч франков, это только копия. Оригинал был сожжен Баррасом [2] Виконт де Баррас – деятель Французской революции. в одну из оргий во времена Директории. Мне не надо и цепи Людовика XV, в ее подлинности я также сомневаюсь».

Письмо ошеломило барона. Он постоянно читал газеты и знал все, что касалось краж и грабежей, поэтому был в курсе проделок Арсена Люпена. Конечно, он располагал сведениями, что Люпен, задержанный в Америке знаменитым сыщиком Ганимаром, был заключен в тюрьму и его дело уже разбиралось в суде. Но от этого мошенника можно было ожидать всего, чего угодно! И к тому же откуда такое точное знание плана замка и расположения всех картин и мебели? Кто дал ему сведения о вещах, которых никто никогда не видел?..

Барон взглянул на грозный силуэт Малаки, крутые скалы, служащие основанием замка, глубокие воды, окружающие сооружение, и пожал плечами. Нет, конечно, тут не было ни малейшей опасности! Никто в целом мире не сможет проникнуть в хранилище драгоценностей Кагорна. Разумеется, никто, кроме Арсена Люпена.

В тот же вечер барон написал руанскому прокурору, где попросил о помощи, и приложил смутившее его письмо. Ответ пришел на следующий день: тот, кто зовется Арсеном Люпеном, в настоящее время находится в тюрьме под строгим надзором, не имеет ни малейшей возможности писать, и потому данное письмо могло быть только мистификацией. На всякий случай произвели экспертизу послания. Несмотря на некоторое сходство, почерк писавшего не был почерком заключенного.

Но страх барона все возрастал. Он тысячу раз перечитывал послание. С какой уверенностью изъяснялся незнакомец! Подозревая всех в измене, барон не мог довериться своим слугам, в преданности которых не сомневался раньше. В первый раз за многие годы Кагорн почувствовал потребность с кем-нибудь посоветоваться: он боялся. Имя Арсена Люпена не давало барону покоя.

Прошло два дня. На третьи сутки, читая местную газету, он вздрогнул от радости, увидев следующую заметку: «Уже в продолжение трех недель мы имеем удовольствие лицезреть в нашем обществе главного инспектора тайной полиции, знаменитого Ганимара. Господин Ганимар, ставший европейской знаменитостью благодаря аресту Арсена Люпена, отдыхает от своих долгих трудов, занимаясь рыбной ловлей в нашем скромном городке».

От замка до города был лишь час ходьбы. Барон тотчас туда и направился. После нескольких неудачных попыток выяснить адрес Ганимара он нашел редакцию газеты и встретился с автором заметки, который воскликнул:

– Ганимар? Да вы наверняка встретите его на ближайшей набережной с удочкой в руке. Там мы с ним и познакомились. Я случайно прочел его фамилию, вырезанную как раз на удочке. Маленький старичок в сюртуке и соломенной шляпе… Странный человек: неразговорчивый и довольно мрачный.

Спустя пять минут барон подошел к Ганимару, представился и рассказал о своем деле. Тот выслушал его, не двигаясь и не теряя из виду поплавка, а затем, повернувшись к барону, ответил:

– Обыкновенно людей, которых хотят обокрасть, не предупреждают. Тем более Арсен Люпен не совершит такой глупости.

– Однако…

– Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, то удовольствие засадить этого джентльмена еще раз взяло бы верх над всеми остальными соображениями. Но Люпен под арестом!

– А если он сбежит?

– Из тюрьмы Санте не улизнуть.

– Но если все же…

– Тем лучше, я его снова поймаю. А пока спите спокойно и не пугайте моих пескарей.

Барон вернулся к себе. Такая уверенность немного его успокоила. Он осмотрел замок и проследил за слугами. Прошло двое суток – приближалась роковая дата.

Во вторник барон получил телеграмму: «Никакого багажа на вокзале Батиньоль. Приготовьте все к завтрашнему вечеру». Испуганный, он снова поспешил в город. Ганимар сидел на складном стуле на том же самом месте у реки. Не говоря ни слова, барон протянул ему телеграмму.

– Ну и? – спросил сыщик.

– Ну и?! Но ведь это завтра! Надо принять меры.

– Неужели вы воображаете, что я буду заниматься вашей глупой историей!

– Какое вознаграждение вы хотите получить за то, что проведете ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое сентября в моем замке?