Стивен Хантер - Крутые белые парни

– Отвали, долбаный ниггер. Между нашими группировками договор, ты нарушаешь правила.

– Твой родственничек, дубина Оделл, чем-то насолил папаше Кулу, поэтому папаша Кул продал твою задницу Родни Смоллзу, а тот подарил ее мне. Ты будешь подстилкой для ниггеров целый месяц.

Через долю секунды до Ламара дошло, что все это очень даже возможно. Ох уж этот Оделл! Мальчишка родился без мозгов в голове. Ему не только не хватало плоти во рту и на губе, у него и ума-то было не очень много. Но если он насолил папаше, то учить его было бесполезно, потому что этот чурбан не отличал боли от удовольствия. Да что там, он даже не мог представить себе, что такое страх. По этой причине наказывать Оделла было чистой бессмыслицей, и папаша решил наказать вместо него Ламара. В этом была какая-то дьявольская справедливость: Ламар отвечал за Оделла, ведь они были члены одной семьи.

– Ты что-то не так понял, ниггер. Я не даю вставлять члены в задницу, я сам неплохо вставляю туда свой.

– Я специально попросил тебя, Ламар, ты такой хорошенький, – проговорил Малютка мечтательно.

Ламар однажды видел, как во дворе сектора Д Малютка убил какого-то педика. Он просто расплющил его о стенку. Этот педик, из воров, заслужил свою судьбу. Малютка прижал его к стенке и накрыл его лицо огромным животом и покатой, бочкообразной грудью. Как бедняга ни бился и ни извивался, все было кончено в течение двух минут. Да, больше ему не потребовалось.

Малютка, глотая слюнки, надвигался на Ламара, огромный, как земной шар. Ламар был совершенно безоружен: лезвие спрятано в бритвенном наборе в туалете. На нем не было ботинок, чтобы пнуть ниггера как следует. Он на целых девяносто килограммов легче соперника, и хотя он был силен, но недостаточно для того, чтобы справиться с Малюткой. Однако Ламар не испугался. Это всегда его забавляло; он никогда не пугался, и никто не видел его растерянным. Он даже засмеялся при этой мысли. Если только прижаться спиной к крепкой стенке, то ничего не потеряно и все будет в порядке. Но момент был все-таки волнующим.

Ламар молчал, собираясь с силами, в то время как гигант, раскачиваясь из стороны в сторону, надвигался на него всей своей тушей, раскинув руки и растопырив пальцы. Как только Малютка приблизился, Ламар нанес ему прямой удар правой в область сердца. Кулак вмял плоть ниггера с силой парового молота, под сводами душа отдалось звонкое эхо. Левой снизу Ламар поддал Малютке в солнечное сплетение. Все это не произвело на гиганта никакого впечатления, своим огромным брюхом он придавил Ламара к стене и склонился над ним.

– Я выдавлю из тебя воздух, а потом отволоку в свою камеру, как полудохлую собаку, вот так, сэр. Сегодня ночью тебе придется попотеть.

В воздухе повис густой смех Малютки. Он животом плющил о стенку грудную клетку Ламара и сжимал его сердце. Ламар чувствовал, что его голова болтается из стороны в сторону, как у рыбы, которую выбросили на берег на потеху ребятишкам.

Рукой, похожей на свиной окорок, Малютка схватил Ламара за волосы, притиснул его голову к стенке и наклонился, чтобы поцеловать свою жертву.

Обездвиженный, лишенный кислорода, Ламар беспомощно наблюдал, как губы негра сложились сладострастным бантиком. Из его груди вырвался крик отчаяния. Этот вопль был настолько силен, что на минуту потряс даже черного гиганта. Ламар получил передышку и приобрел шанс. Он изо всех сил вытянул вперед шею, став похожим на черепаху, и в следующую секунду вонзил зубы в нос Малютки Джефферсона. Он грыз этот проклятый нос, захлебываясь кровью и не слыша, как кричит Малютка. А Малютка кричал. Он отпрянул назад, инстинктивно потянувшись рукой к больному месту. Освобожденный Ламар, выплевывая застрявшие в зубах хрящи, быстро присел и молниеносным ударом сокрушил негру мошонку, раздавив одно яичко. На какую-то секунду Малютка потерял сознание, но тут же выпрямился, пылая яростью и жаждой мести. В этот момент Ламар костяшками пальцев левой руки нанес удар по гортани Малютки. Под кулаком что-то хрустнуло. Малютка Джефферсон упал на колени, судорожно хватая ртом воздух. Его глаза молили о пощаде, но Ламар не был склонен к милосердию, он обежал вокруг гиганта и ребром ладони ударил его по шее. Джефферсон дернулся вперед, как будто его ударило током, и попытался слабеющей рукой заслониться от следующих ударов, но Ламар молотил его обеими руками по позвоночнику до тех пор, пока великан не рухнул плашмя на пол.

Ламар оторвался от своей жертвы и отдыхал, тяжело дыша. Руки болели, все тело сотрясала непроизвольная дрожь. В мозгу громкими толчками билась кровь.

– Хотел меня поиметь? На, получи! – крикнул он.

Неуклюже, как выброшенный на берег кит, Малютка перевернулся на спину. Изо рта и носа хлестала кровь, в глазах застыл ужас. Он поднял большую, вымазанную в крови руку, как бы пытаясь заслониться от новых ударов этого маленького, но крепкого человека. Из душа продолжала литься вода, вовсю клубился пар. Черная кожа Малютки заплывала красным цветом крови.

– Не бей меня больше, – попросил он, – пожалуйста.

Ламар внимательно посмотрел на поверженного противника. Можно годами лупить Малютку изо всех сил, поиметь его во все дырки, но убить его практически невозможно. Это потребует гораздо большего труда, чем убить самого Ламара.

– О боже, – хрипел Малютка Джефферсон, – как же ты меня избил. Помоги мне. Я уже и дышать-то не могу.

В душе Ламара не шевельнулась ни одна струна. Он понимал только, что перед ним стоит проблема: как заткнуть рот этому жирному ниггеру? Ответ: куском мыла. Он вскрыл новую упаковку душистого туалетного мыла и взял пахучий брусок в руку. Потом опустился на колени перед Малюткой.

– У тебя что-то застряло во рту, – сказал он, – дай-ка я гляну.

Малютка послушно открыл рот. В ту же секунду, быстрый, как змея, Ламар засунул в рот негру кусок мыла и сильными пальцами протолкнул его в горло. Глаза Малютки выкатились из орбит, он поднял слабеющие руки ко рту, но Ламар перехватил их и отбросил в сторону, а затем надежно затолкал мыло в глотку Малютки. Зажатый сверху куском мыла язык негра сворачивался и разворачивался в бесплодных усилиях вытолкнуть мыло наружу. Малютка издавал невообразимые нечленораздельные звуки, на мокрый пол душа потекла моча. Струи воды обдавали обоих, всю сцену окутывал густой пар. Малютка продолжал цепляться за жизнь. Он шумно портил воздух, из него сыпались куски дерьма, наполняя душевую зловонием. Черная кожа постепенно покрывалась синевой.

Наконец большая рука безвольно повисла, голова тяжело поникла набок. Глаза уставились в никуда и начали стекленеть.

Ламар отступил.

– Вставай, толстый ниггер, – сказал он. – Я хочу помучить тебя еще немного.