Линкольн Чайлд - Колесо тьмы

Увидев выражение его лица, она широко раскрыла глаза от удивления, но сумела справиться с собой.

– Да?

– Ты никогда не говорила о своей поездке в Февершем. В какой-то момент тебе может захотеться поговорить об этом. Когда снова присоединишься ко мне… и если будешь готова… – В его голосе опять прозвучали несвойственные ему смущение и замешательство.

Констанс отвернулась.

– Вот уже несколько недель, – продолжал он, – мы не говорили о происшедшем. Но рано или поздно…

Девушка резко повернулась.

– Нет! – почти крикнула она. – Нет! – Потом взяла себя в руки. – Я хочу, чтобы ты обещал мне кое-что. Никогда больше в моем присутствии не упоминай о нем… и о Февершеме.

Пендергаст замер, внимательно глядя на Констанс. Оказывается, то, что причинил девушке его брат Диоген, подействовало на нее сильнее, чем он думал… Наконец он едва заметно кивнул:

– Обещаю.

Выпустив ее руки из своих, Пендергаст поцеловал воспитанницу в обе щеки, взял поводья и вскочил в седло. Пришпорив лошадь, он выехал в открытые монахом ворота и пустился галопом по извилистой тропе.

В аскетической келье в недрах монастыря Гзалриг Чонгг сидела в позе лотоса Констанс Грин и с закрытыми глазами мысленно воспроизводила лежащий перед ней на подушке шелковый шнур, завязанный чрезвычайно сложным узлом. Позади нее, в тусклом свете, падающем из окна, сидел Цзеринг. Единственным признаком его присутствия было тихое бормотание по-тибетски. Констанс интенсивно изучала язык в течение восьми недель и, усвоив скромный лексический запас наряду с некоторыми оборотами и идиомами, выработала определенную беглость речи, хотя и с запинками.

– Посмотри на узел мысленным взором, – негромким, гипнотизирующим голосом произнес учитель.

Повинуясь желанию Констанс, образ, излучающий свет, начал вырисовываться примерно футах в четырех. То, что она сидела на голом холодном полу кельи со стенами, покрытыми селитрой, перестало быть существенным.

– Сделай его ясным. Сделай устойчивым.

Образ узла стал приобретать резкость, порой делаясь слегка расплывчатым, когда внимание рассеивалось, однако девушке все же удавалось вернуть четкость и яркость.

– Твое сознание – озеро в полумраке, – говорил учитель. – Неподвижное, спокойное и ясное.

Странное чувство одновременного присутствия и отсутствия в келье поглотило Констанс. Узел, который она выбрала для тренировки сознания, был средней сложности, завязан свыше трехсот лет назад великим учителем и назывался «двойная роза».

– Увеличь изображение узла в твоем сознании.

Балансировать между усилием и обычным ходом событий оказалось непросто. Если слишком сильно сосредоточиться на ясности и устойчивости изображения, образ разрушается и в сознание вторгаются посторонние мысли; если без ограничений воспринимать действительность, мысленный образ будто исчезает в тумане. Существовала идеальная точка равновесия, и постепенно – не очень быстро – девушка ее нашла.

– Теперь смотри на образ узла, который создала в своем сознании. Рассмотри его со всех сторон: сверху, с боков.

Мягко поблескивающие, переливающиеся извивы шелка оставались устойчивыми перед внутренним взором, принося тихую радость и ясность осознания, какую Констанс никогда раньше не испытывала. А потом голос учителя полностью исчез и остался только сам узел. Время исчезло. Пространство исчезло. Только узел.

– Развяжи его.

Это была самая трудная часть, требующая безукоризненной сосредоточенности, – суметь углядеть все петли узла, а затем мысленно их распутать.

Она не знала, сколько прошло времени, – это могло быть десять секунд или десять часов.

Кто-то легонько коснулся ее плеча, и Констанс открыла глаза. Перед ней стоял Цзеринг.

– Как долго? – спросила она по-английски.

– Пять часов.

Девушка попыталась подняться, но ноги так онемели, что на них оказалось невозможно устоять. Учитель взял ее под руку, помогая сохранить равновесие.

– Ты учишься хорошо. Только ни в коем случае не возгордись.

– Спасибо.

Они медленно пошли по древнему переходу, повернули за угол. Мерный звук вертящегося молитвенного колеса эхом разносился по каменному коридору.

Еще один поворот. Констанс чувствовала себя свежей, живой, уверенной.

– Что приводит в движение эти молитвенные колеса? Они никогда не останавливаются.

– Под монастырем существует родник, из которого берет начало река Цангпо. Вода, проходя через мельничное колесо, приводит механизм в движение.

– Умно придумано.

Они прошли мимо множества скрипящих и дребезжащих медных колес, словно мимо выставки диковинных механизмов в Политехническом музее. Констанс будто наяву увидела за колесами лес движущихся медных стержней и деревянных приспособлений.

Но вот колеса остались позади, учитель и ученица ступили во внешний коридор. Впереди виднелось одно из ритуальных зданий монастыря; квадратные опоры, словно багет, обрамляли вид на три огромные горы. Войдя внутрь, девушка с наслаждением вдохнула чистый высокогорный воздух. Цзеринг указал на сиденье, и Констанс послушалась. Монах сел рядом. В течение нескольких минут они молча смотрели вдаль, за темнеющие горы.

– Медитация, которой ты учишься, очень мощная. Когда-нибудь может случиться, что ты откроешь глаза и обнаружишь узел… развязанным.

Констанс ничего не ответила.

– Некоторые могут воздействовать на физический мир силой чистого разума. Существует история о монахе, который очень долго вызывал в воображении розу, а когда он открыл глаза, на полу рядом с ним лежала роза. Это весьма опасно. При достаточном навыке и длительном медитировании некоторые люди могут создавать различные предметы, и не только розы. Это серьезное отклонение от буддийского учения, и не к этому надо стремиться.

Констанс кивком выразила понимание, не веря ни единому слову.

Губы Цзеринга растянулись в усмешку.

– Ты полна скепсиса и не веришь на слово. Это очень хорошо. Но независимо от того, веришь или нет, с осторожностью выбирай образ, на который медитируешь.

– Хорошо.

– Помни. Хотя в нас есть много «демонов», большинство из них не являются злом. Они лишь ступеньки, от которых надо оттолкнуться, чтобы достичь просветления.

Вновь последовало долгое молчание.

– Ты хочешь что-то спросить?

Констанс вспомнила прощальную просьбу Пендергаста:

– Скажи, зачем существует внутренний монастырь?

Цзеринг ответил не сразу:

– Внутренний монастырь – старейший в Тибете, построен здесь, в отдаленных горах, группой странствующих монахов из Индии.

– Он был создан для того, чтобы охранять Агозиен?

Цзеринг внимательно посмотрел на нее: