Алан Брэдли - Копченая селедка без горчицы. О, я от призраков больна (сборник)

Но нет, если бы на одежде Колина была кровь, я бы наверняка ее заметила.

Когда я возвращалась за «Глэдис», меня захватила замечательная, прекрасная идея. Во всем Бишоп-Лейси есть лишь несколько фургонов, и большинство из них я знаю на вид: торговца скобяными изделиями, мясника, электрика и так далее. На боках каждого бросающимися в глаза буквами написано имя владельца; каждый фургон уникален и безошибочно узнаваем. Быстрый бросок по главной улице установит местонахождение каждого из них, и незнакомый фургон окажется как бельмо на глазу.

Так я и поступила.

Через несколько минут я крутила педали, безрезультатно описывая зигзаг по деревне. Но, завернув за угол в восточном конце главной улицы, я не могла поверить своим глазам.

Перед Ивовым особняком был припаркован сомнительного вида зеленый фургон, и хотя его ржавые бока были чистыми, но сверху было написано: «Бруки Хейрвуд».

Ивовый особняк получил свое уместное прозвище, потому что целиком скрывался под свисающими ветвями гигантского дерева и не стал заметнее даже тогда, когда его выкрасили в жуткий оранжевый цвет. Этот дом принадлежал Тильде Маунтджой, с которой я познакомилась пару месяцев назад при не самых веселых обстоятельствах. Мисс Маунтджой раньше работала главной библиотекаршей в бесплатной библиотеке Бишоп-Лейси, где, как говорили, ее боялись даже книги. Теперь, имея кучу свободного времени, она стала священным ужасом без постоянного ангажемента.

Хотя я не стремилась возобновлять наше знакомство, деваться было некуда, я открыла калитку, пробралась сквозь паутину свисающих веток, хлюпая по мху под ногами и готовясь бросить вызов дракону в его логове.

Под каким предлогом? Я скажу, что, катаясь на велосипеде, почувствовала внезапную слабость. Увидев фургон Бруки, я подумала, что, возможно, он будет так добр, что погрузит «Глэдис» в заднюю часть и отвезет меня домой. Отец, я уверена, будет вечно ему благодарен… и т. д. и т. п.

Под сенью ивовых веток крыльцо заросло лишайником, и воздух был прохладным и влажным, словно в мавзолее.

Я уже подняла проржавевший медный дверной молоток в форме линкольнского бесенка, когда дверь распахнулась, и на пороге появилась мисс Маунтджой – вся в крови!

Я не знаю, кто из нас больше испугался при виде другой, но на секунду мы обе застыли совершенно неподвижно, широко открытыми глазами уставившись друг на друга.

Передняя часть ее платья и рукава серого кардигана промокли от крови, а лицо представляло собой открытую рану. Несколько свежих алых капель упали на пол, перед тем как она подняла окровавленный носовой платок и прижала его к лицу.

– Кровь из носа, – сказала она. – У меня это часто бывает.

Испачканная льняная ткань, закрывавшая ее рот и нос, приглушила слова, прозвучавшие как: «Вонь из коса. Мня тосто вает», но я знала, что она имеет в виду.

– Боже, мисс Маунтджой! – воскликнула я. – Позвольте, я вам помогу.

Я схватила ее за руку, и не успела она возразить, как я повела ее к кухне по темному коридору, по бокам которого стояли тяжелые тюдоровские буфеты.

– Садитесь, – сказала я, пододвигая стул, и, к моему удивлению, она послушалась.

Мой опыт по части носовых кровотечений был ограниченным, но практическим. Я вспомнила, как на одной вечеринке по случаю дня рождения Фели нос Шейлы Фостер забрызгал кровью крокетную лужайку, а Доггер остановил кровотечение с помощью чьего-то носового платка, окунув его в раствор сульфата меди из оранжереи.

Ивовый особняк, однако, не производил впечатление места, где есть запасы медного купороса, как называется этот раствор, хотя я знала, что, если бы у меня было полчашки разбавленной серной кислоты, пара пенни и батарейка из велосипедного фонаря «Глэдис», я бы смогла на скорую руку сделать достаточное количество этого вещества, чтобы получить, что надо. Но времени на химию не оставалось.

Я схватила декоративный железный ключ, висевший на гвозде у камина, и быстро приложила его к затылку мисс Маунтджой в качестве холодного компресса.

Она вскрикнула и чуть не слетела со стула.

– Тихо, – сказала я, как будто обращалась к лошади (в моем сознании промелькнуло, как я цеплялась за гриву Грая во мраке). – Тихо.

Мисс Маунтджой сидела неподвижно, ссутулив плечи. Время пришло.

– Бруки здесь? – непринужденно поинтересовалась я. – Я видела снаружи его фургон.

Голова мисс Маунтджой откинулась назад, и я почувствовала, как под моей рукой она напряглась еще сильнее. Она медленно отняла окровавленный платок от носа и произнесла с идеально холодной ясностью:

– Ноги Хейрвуда больше не будет в этом доме.

Я моргнула. Мисс Маунтджой просто изъявляет решительность или в ее словах есть что-то более зловещее? Она знает, что Бруки мертв?

Когда она оглянулась, чтобы посмотреть на меня, я увидела, что кровотечение прекратилось.

Я позволила молчанию затянуться – полезный приемчик, который я позаимствовала у инспектора Хьюитта.

– Этот человек вор, – наконец сказала она. – Мне не следовало доверять ему. Не знаю, о чем я думала.

– Может, вам что-нибудь принести, мисс Маунтджой? Стакан воды? Влажную салфетку?

Наступил подходящий момент втереться к ней в доверие.

Не говоря больше ни слова, я пошла к раковине и намочила полотенце для рук. Отжала его и протянула ей. Пока она стирала кровь с лица и рук, я скромно отвела взгляд, пользуясь удобным случаем рассмотреть кухню.

Это была квадратная комната с низким подоконником. В углу к полу прижалась маленькая зеленая плита марки «AGA», кроме нее был еще простой стол из досок с одним-единственным стулом – тем самым, на котором сейчас сидела мисс Маунтджой. Узкая полка для посуды занимала две стенки комнаты, на ней располагался ассортимент синих и белых тарелок и блюдец – преимущественно стаффордширских, судя по рисунку: большей частью это были сельские пейзажи и сценки. Я насчитала одиннадцать плюс пустое место размером примерно в полтора фута там, где когда-то, должно быть, стояла двенадцатая тарелка.

Отфильтрованный сквозь ивовые ветки снаружи, слабый зеленый свет, просачиваясь сквозь два маленьких окошка над раковиной, придавал тарелкам странный водянистый оттенок, вызвавший у меня в памяти вид Трафальгарского газона после дождя, после того как тело Бруки сняли с фонтана Посейдона.

У выхода в узкий коридор, через который мы попали на кухню, располагался деревянный потрескавшийся застекленный шкафчик, наверху которого стояли несколько одинаковых бутылок медицинского вида.

Только прочитав их этикетки, я почувствовала запах. Как странно, подумала я, обычно обоняние срабатывает мгновенно, зачастую быстрее, чем зрение или слух.