Неле Нойхаус - Кто посеял ветер

Nele Neuhaus

Wer Wind sät

Copyright © by Ullstein Buchverlage GmbH, Berlin.

Published in 2011 by Ullstein Taschenbuch Verlag

Иллюстрация на обложке А. Дубовика

Она изо всех сил бежала по безлюдной улице. В черном ночном небе взрывались первые новогодние ракеты. Только бы ей удалось добраться до парка, где можно было бы затеряться в праздничной толпе! Эти места были ей незнакомы, и она совершенно потеряла ориентацию в пространстве. Топот ног ее преследователей гулким эхом отражался от стен высоких домов. Он раздавался все ближе, гоня ее все дальше – от широких улиц, от стоянок такси, от станций метро, от людей.

От быстрого бега и смертельного ужаса у нее перехватило дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. Она уже больше не могла выдерживать этот безумный темп. Наконец-то! Между бесконечными сплошными фасадами домов зиял темный проем. Она не мешкая нырнула в узкий переулок, но чувство облегчения длилось всего долю секунды. На смену ему пришло осознание того, что она совершила самую большую ошибку в своей жизни. На ее пути поднялась пустая стена без окон. Западня! Кровь бросилась ей в голову. В неожиданно наступившей тишине она слышала лишь собственное тяжелое дыхание. Пригнувшись, спряталась за двумя испускавшими смрад мусорными баками, прижалась лицом к шершавой сырой стене и закрыла глаза, отчаянно надеясь на то, что эти люди не заметили ее маневра и пробегут мимо.

– Она здесь! – сказал кто-то вполголоса. – Теперь уж мы ее не упустим.

Вспыхнул луч фонаря. Она подняла руку, пытаясь защититься от яркого света. Мысли лихорадочно теснились в ее голове. Не позвать ли ей на помощь?

– Отсюда ей некуда деться, – произнес другой голос.

Послышались шаги. Мужчины медленно приблизились, теперь уже не спеша. Страх вызывал у нее почти физическую боль. Сжав вспотевшие ладони в кулаки, она почувствовала, как кончики ногтей впились в плоть.

И тут она увидела его ! Освещенный светом фонаря, он смотрел на нее сверху вниз. У нее мелькнула призрачная надежда, что он здесь для того, чтобы спасти ее.

– Пожалуйста, – прошептала она сорванным голосом, протягивая в его сторону руку. – Я все объясню… я…

– Слишком поздно, – резко перебил он. В его глазах она прочитала холодную ярость и презрение. Последняя искра надежды, тлевшая в ее сознании, потухла и превратилась в пепел, будто поглощенная языками пламени прекрасная белая вилла на берегу моря.

– Пожалуйста, не подходи ко мне! – В ее голосе послышались пронзительные, истеричные нотки.

Она хотела подползти к нему, чтобы вымолить прощение и поклясться, что сделает для него все, но он повернулся и исчез из поля ее зрения. Он оставил ее наедине с людьми, на чье милосердие рассчитывать не приходилось. Черной волной ее захлестнула паника. Она судорожно огляделась, словно затравленный зверь. Нет! Нет, ей совсем не хотелось умирать здесь, в этом грязном проулке, где так отвратительно пахло!

Страх придал ей силы, и она бросилась в последний бой, ожесточенно молотя кулаками пространство перед собой. Но у нее не было никаких шансов. Мужчины сбили ее с ног, прижали к земле и грубо завели руки за спину. Она ощутила укол в руку. Ее мышцы расслабились, перед глазами все поплыло. С нее сорвали одежду, и она осталась лежать обнаженная и беспомощная. Затем она почувствовала, как ее подняли с земли, бросила взгляд на узкую полоску ночного неба между высокими стенами, увидела мерцающие звезды и провалилась в черную бездонную пучину. На мгновение ее тело стало невесомым, от стремительного падения захватило дух. Ее окутала тьма, и она изумилась, что смерть оказалась столь легкой.

Она воспарила ввысь. Сердце безумствовало в груди, и ей потребовалось несколько секунд для того, чтобы понять, что это всего лишь сон. Этот сон преследовал ее на протяжении уже нескольких месяцев, но никогда еще не был он таким реалистичным и никогда не продолжался до конца. Дрожа, она обхватила руками плечи и принялась ждать, когда расслабятся сведенные судорогой мышцы и тело покинет холод. Через зарешеченное окно в комнату проникал свет уличных фонарей. Как долго она находилась здесь, в безопасности? Она зарылась лицом в подушку и заплакала – потому что знала, что никогда не избавится от этого страха.

Солнце уже взошло, когда он, как всегда по утрам, закрыл за собой садовую калитку и, повесив ружье на плечо, двинулся в сторону леса по уходящей вверх тропинке. В двух метрах впереди него бежал рысью Телль, кобель породы пудель-пойнтер с жесткой, словно проволока, шерстью, суя всюду свой нос и ловя тысячи запахов, оставленных отступившей ночью. Людвиг Хиртрайтер глубоко вдыхал свежий, прохладный воздух и прислушивался к утреннему концерту, устроенному птицами.

На лугу, на опушке леса, стояли две косули. Телль посмотрел на них, но не предпринял попытки вспугнуть. Это был умный, послушный пес, который знал, что может интересоваться дичью только в том случае, если ему позволит хозяин.

– Молодец, мальчик, – пробормотал Хиртрайтер.

От его дома до леса было недалеко. Он миновал красно-белый шлагбаум, необходимость в установке которого возникла пару лет назад, поскольку приезжавшие из Франкфурта на выходные все чаще углублялись в лес. У современных людей, особенно горожан, совершенно отсутствовало уважение к природе. Они не различали породы деревьев, громко кричали и спускали с поводка необученных собак даже в сезон, когда охота запрещена. Некоторые развлекались тем, что вспугивали и преследовали дичь. Хиртрайтер не мог найти объяснения такому поведению. Для него лес был священным местом. Он знал его так же хорошо, как собственный сад, знал каждую поляну, знал, где водится дичь, по каким тропам ходят кабаны. Двумя годами ранее он собственноручно изготовил таблички с пояснениями, помогавшие несведущим людям проникнуть в тайны леса, и развесил их на стволах деревьев.

Освещенный яркими лучами солнца, лес напоминал величественный золотисто-зеленый храм. Достигнув первой развилки, Телль повернул направо, словно прочитав мысли хозяина. Они прошли мимо обширного выжженного участка и приблизились к просеке, проложенной разразившейся прошлой осенью бурей. Неожиданно Людвиг остановился. Телль тоже замер на месте, навострив уши. Шум мотора! Спустя несколько секунд тишину леса разорвал треск работавшей бензопилы. Это не мог быть работник лесничества, поскольку им в это время года в лесу делать было нечего. Хиртрайтер почувствовал, как в его душе вздымается ярость. Он направился в сторону звуков. От негодования сердце забилось в его груди. У него было предчувствие, что эти люди не будут соблюдать соглашение и рано или поздно начнут валить лес, чтобы потом просто поставить собрание общественности перед свершившимся фактом.