Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник)

– Я всего лишь подумал, что если бы это происходило в Америке, то наверняка об этой истории пронюхали бы журналисты и явились бы туда с камерами, чтобы разведать, что и как.

Он осекся: ему показалось, что он сказал что-то не то. В подобные ситуации он попадал часто. Находясь в обществе англичан, постоянно чувствуешь, что пожимаешь руку человеку, которого считаешь своим другом, а потом оказывается, что нет никакого человека, а твоя рука зависла в тумане. Это такое место, где тебя не могут понять, и даже сходство языков не в силах заполнить это расстояние. Он увидел, что мистер Фелл смотрит на него поверх пенсне, затем, к своему удивлению, обнаружил, что лексикограф смеется.

– Я же говорю, что это Англия, – ответил он. – Никто не будет его беспокоить. Слишком уж странным является тот факт, что все Старберты гибнут от перелома шеи.

– Мда, сэр.

– Это действительно очень мистическая часть истории, – продолжил доктор, чуть наклонив голову. – А именно: все, что с ними происходит.

Больше не о чем было говорить. Похоже, что вино, выпитое за ужином, немного замедлило ход мыслей доктора. Он словно находился в прострации, можно было видеть разве что пульс его сигары, которая то вспыхивала, то вновь тухла. На его плечах была потертая накидка. Клок волос торчал впереди. Рэмпол мог бы даже подумать, что тот дремлет, если бы не умные глаза, блеск которых он уловил поверх пенсне…

Чувство нереальности, и до этого преследовавшее американца, по прибытии в Четтерхэм полностью охватило его. Сейчас уже не было видно красных огней поезда, не слышно было и его гудков, в воздухе стояла прохлада. Где-то вдалеке залаяла на проходящий поезд собака, тут же настоящий псиный хор поддержал ее лай. Спускаясь с платформы, Рэмпол сошел на гравий, и теперь его шаги сопровождались характерным хрустом.

Белая дорога вьется среди деревьев и ровных лугов. Местность заболоченная, над ней поднимается туман, и поблескивает вода при свете луны. Густые заросли душистого шиповника, бледная зелень пшеничных полей, стрекот кузнечиков, капли росы на траве… И доктор Фелл в щегольской шляпе и накидке, опирающийся на две трости. По его словам, он приезжал в Лондон всего на один день, поэтому был без вещей. Рэмпол же, с трудом волоча свой багаж, спешил за ним. Тед насторожился, вдруг увидев впереди какую-то фигуру в неброском пальто и шапочке, пускающую искры из трубки. Затем он узнал в ней Пейна. Они плелись, а юрист шагал с приличной скоростью. Какой же он нелюдимый! Рэмпол мог расслышать почти все, что тот бормотал себе под нос. Однако ему не хотелось терять время на раздумья о Пейне – он думал о приключениях, об этом новом для себя месте, где даже звезды были чужими. Он чувствовал себя бесконечно маленьким в древней Англии.

– Здесь-то и находится тюрьма, – сказал Фелл.

Они преодолели небольшой подъем и оба остановились. Им открылся прекрасный вид на поля, уходящие вдаль. На некотором отдалении впереди можно было различить деревья. Рэмпол увидел шпиль церкви. Дома местных жителей не светились огнем – виднелись лишь серебристые окна. Неподалеку от путников, слева, стоял высокий дом из красного кирпича с белыми оконными рамами, который опоясывала дубовая аллея. «Наша резиденция», – бросил доктор Фелл через плечо американцу. Но американец уже смотрел направо. Там открывалась незаурядная панорама, сравнимая разве что с величественным Стоунхенджем: возвышались к небу стены четтерхэмской тюрьмы.

Она казалась большой, возможно, из-за лунного сияния. «Горбатая», – первое, о чем подумал Рэмпол. Одна из стен высилась на небольшом холме. Сквозь кладку пробивались ветви растений, которые при свете луны напоминали пальцы. Высоту ограды увеличивал ряд своеобразных зубьев, можно было различить и дымоход. Все было пропитано сыростью и расписано слизью, по-видимому, тут обитали ящерицы. Казалось, что на этом месте раскинулось болото, стоячая вода которого сделала жизнь здесь невозможной.

Рэмпол вдруг заявил:

– Мне досаждают насекомые. Нет ли какого-нибудь иного пути?

Его голос прозвучал очень громко. Где-то ворчливо квакали лягушки. Доктор Фелл оперся на трость.

– Вы видите, где возвышается тот горб? – Странно, что он употребил именно это слово. – С той стороны, где начинаются шотландские ели? Та стена возведена вокруг балки, где и находится Ведьмино Логово. Раньше виселица располагалась на краю ущелья и казни на потеху толпе частенько происходили следующим образом: к шее привязывали длинную веревку, с тем чтобы, столкнув человека вниз, можно было лишить его головы. Тогда еще не пользовались скамейками, которые выбивали из-под ног во время казни.

Рэмпол поежился, его мозг переполняли образы. Жаркий день, богатая темно-зеленая растительность полей, пыль белых дорог, маки на обочинах. Группа галдящих людей с косичками и в бриджах сидит в повозке, которая взбирается на склон, напоминая некий маятник, раскачивающийся над Ведьминым Логовом. Поначалу кажется, что вся округа заполнена их голосами. Рэмпол обернулся и посмотрел на доктора.

– А что было, когда построили тюрьму?

– Ее использовали по назначению. Казалось, что из нее очень легко сбежать: много дверей, стены низкие. Поэтому под виселицей вырыли ров. Почва здесь болотистая, поэтому ров быстро превратился в трясину. Если бы кто-нибудь попытался сбежать из тюрьмы, он непременно попал бы в ров и не имел бы шансов оттуда выбраться. Далеко не лучший способ умереть.

Пока доктор топтался на месте, Рэмпол взял чемодан и двинулся дальше. Общаться на такие темы было не очень весело. Голоса звучали громко, но все же оставался неприятный осадок от услышанного…

– Это, – вновь продолжил доктор, – было сделано не только для того, чтобы исключить возможность побега.

– А для чего же?

– После того как казнь совершалась, нужно было, естественно, как-то снять болтающееся тело. И вот тогда веревку просто перерезали и тело падало в ров. Ну а потом здесь началась холера…

Рэмпол почувствовал, как в его животе словно что-то перевернулось, его по-настоящему затошнило. Тед покрылся потом, несмотря на то что было довольно прохладно. В ветвях что-то зашелестело.

– Я живу неподалеку отсюда, – продолжил Фелл, словно до этого болтал о пустяках. Говорил он с таким воодушевлением, будто рассказывал о красотах города. – Мы обитаем на окраине деревни. Оттуда вам будут хорошо видны склоны тюрьмы и, кстати, окно комнаты надзирателя.

Примерно через полмили дорога повернула, спутники теперь шли по тропинке. Перед ними возник старый ветхий дом, державшийся на дубовых балках, обвитый плющом. Бледная луна светила в окна, листва вплотную прилегала к дверям, а нестриженый газон оброс ромашками. Какая-то ночная птица пела жалостливую песню в плюще.