Джейн Шемилт - Дочь

В мебельном магазине окна уже были закрыты ставнями. Из паба неподалеку доносились взрывы смеха. Направляясь к своему отнюдь не новому «Пежо», оставшемуся на стоянке в одиночестве, я шарила в сумке, пытаясь нащупать ключи. На мгновение почувствовала укол страха: вдруг потеряла? Но нет, вот они, на месте.

В салоне меня встретили знакомые домашние запахи, среди которых превалировали собачий и морской, от гидрокостюма. Нашу семью нельзя назвать преуспевающей, но, несомненно, ее жизнь была наполненной и счастливой. Так, по крайней мере, мне тогда казалось.

Поставив ноги на потрепанный коврик кустарной работы, я достала из оставленного на пассажирском сиденье целлофанового пакетика желейную конфету. Сунула в рот, включила зажигание и поехала.

Дорсет, 2010

Год спустя

С поля, что рядом с коттеджем, ветер доносит запахи травы и навевает воспоминания о том, как я гуляла с ней под вечер в саду. Но иногда мне кажется, что это пахнет похоронами.

В сером пространстве передо мной всплывает лицо Наоми – неотчетливо, словно в тени. Вдали плещется море. Я прислушиваюсь и обнаруживаю, что его вздохи превратились в биение моего сердца. Уже на шестой неделе ее сердечко стучало рядом с моим. Я тогда тайком устроила сеанс УЗИ и, глядя на пульсации крошечного органа на экране, прикусила губу. Мне казалось невероятным, что оно может вот так работать все время, не зная усталости. Затем, спустя годы, когда у нее был кашель, я прижимала ухо к нежной коже и вслушивалась в ласковый шум, напоминающий быстрые взмахи птичьих крыльев. Возможно ли, что она, почувствовав свой конец – если с ней такое случилось, – ощутила замедление сердца перед остановкой? Достаточно ли в умирающем мозгу ресурсов, чтобы зафиксировать этот момент?

Задумавшись, я споткнулась о выступающий из земли корень дерева и сильно ударилась головой о шершавый ствол. Но боли не ощутила, как слон, которому брызнули в глаз соусом чили.

Где-то в стенном шкафу у меня должны быть бинты. Пыльные полки завалены разной ненужной одеждой, но за ней пальцы нащупали небольшую матерчатую сумку. Однажды она сорвалась с садовой стены и поранила голову. С тех пор там остался маленький шрамик. Я его видела каждый раз, когда расчесывала шелковистые волосы дочери.

А может, она повредила голову? Подобные травмы часто оказываются смертельными.

Боже, не пора ли прекратить эту пытку? Бывают вот такие плохие дни, как сегодня, когда дурные мысли не дают покоя. Мучают и мучают.

Я быстро промыла ссадину, промокнула ее насухо и заклеила пластырем. Тем временем пес Берти, тихо повизгивая, тыкался носом мне в ногу. Только сейчас вспомнив, что он голоден, я насыпала в его миску корма из банки, смешав с печеньем.

Вот так же было и тогда.

Бристоль, 2009

За семнадцать дней до исчезновения

Сложив выглаженное белье, я посмотрела в окно. Оно уже было темным, и на его фоне ярко выделялись крупные головки хризантем из букета. В кухне плавал пряный аромат мяса со сковороды, стоявшей на медленном огне. Берти начал тыкаться носом мне в ногу, и я вспомнила, что его нужно покормить.

Потом мы вышли погулять. Пока пес обнюхивал опавшие листья и лакал воду из луж, я вглядывалась в освещенные окна домов, мимо которых мы проходили. В одном мелькнул край полированного книжного шкафа, в другом – стол, уставленный бокалами. Трудно было представить, что в каком-то из этих замечательных домов есть шкаф, такой, как у нас, набитый сломанными будильниками, старыми ненужными ключами, компьютерными деталями и кружками с отбитыми ручками. Когда мы миновали последний дом, кто-то внутри закрывал высокие деревянные ставни.

Я прошла по нашей улице до конца и поднялась на холм, оказавшись на травянистой площадке, откуда открывался великолепный вид на подвесной Клифтонский мост. В наступившем полумраке казалось, что он парит в воздухе. Глядя на поблескивающую далеко внизу реку, я вдруг вспомнила казус, случившийся со мной прошлым летом на Корфу во время купания в море. В какой-то момент мне показалось, что я не могу вспомнить, как делать движения руками, чтобы держаться на плаву, и меня охватил страх. Я уже представила, как погружаюсь в темную пучину, беспомощно пытаясь ухватиться за пустоту. А потом перевернулась на спину и поплыла. Вылезла на каменистый берег, вслушалась в стрекотание цикад, вдохнула аромат тимьяна, и страх прошел.

Таща за собой на поводке Берти, я поспешила домой, громко стуча каблуками по тротуару. Умение плавать забыть невозможно. Тело помнит все движения и выполнит их автоматически. В этом все и дело.

Близнецы играли на гитарах, сидя на диване у окна. Увидев меня, Эд отрывисто кивнул и, ссутулившись, продолжил перебирать длинными пальцами струны. За этот год он сильно вытянулся и похудел, лицо осунулось, щеки ввалились. Заметив, что я его разглядываю – а эти изменения в нем меня по-прежнему удивляли, – он отвернулся.

Я вспомнила о звонке.

– Извини, дорогой, что не ответила, было много работы. В следующий раз оставь сообщение, а лучше подожди до встречи дома.

Эд пожал плечами. Он уже давно не делился со мной тем, что с ним происходит. И Наоми тоже. Я даже не могла вспомнить, когда в последний раз мы с ней говорили по душам. Неужели так у всех, когда дети подрастают? Я чувствую, что постепенно становлюсь для них чужой. Не совсем, конечно, но как будто наблюдаю за ними издалека.

Снимая пальто, я перевела взгляд на Тео. Он бренчал на гитаре и что-то напевал, прикрыв глаза и откинув голову. Галстук развязан, книги по искусству валяются рядом на полу, усыпанные крошками от тостов.

Почувствовав мой взгляд, он открыл глаза, и его веснушчатое лицо осветилось широкой улыбкой. Мне тут же захотелось его обнять. По крайней мере, Тео остался прежним – простым и веселым. Без всяких заморочек.

Я посмотрела на Эда. Он хмуро наблюдал за нами. Вот ведь как бывает, даже не верится. Близнецы, но не только внешне не похожи, но и характеры совершенно разные. Как и отношение ко мне, хотя любовь и внимание я всегда делила между ними поровну.

Четыре унции масла, четыре – сахара, какое-то количество муки, несколько яичных желтков. Затем, нарезав яблоко, я скатала тесто и поставила в духовку, действуя на автомате.

Задняя дверь с шумом распахнулась.

– Привет, песик, – весело сказала Наоми, набрасывая на Берти свою черную куртку. – Ты соскучился по мне?

Светлые пряди ее волос упали ему на нос, и он шумно чихнул. Она подняла глаза, увидела меня у плиты, и ее улыбка тут же растаяла. Хотя я продолжала улыбаться.

– Знаю, что ты собираешься сказать, так что не трудись. Репетицию я пропускать не стану, домашние задания сделаю в перерыве, за кулисами. Сейчас иду переодеваться.