Борис Баделин - На полынных полях

Предполагалось, что достойную игру для себя Лазаридис-Гольдштейн скоро обязательно найдёт, равно как и общественно полезное применение для денег на своих счетах…

Освоившись в условиях другого мира и оценив свой капитал в окружающей системе координат, Гольдштейн обнаружил, что тот не настолько велик, как это казалось ему раньше по меркам неискушённого советского человека. И он решил восстановить героиновый транзит уже без участия Растопчина, по иному плану.

Теперь это стало гораздо проще: все границы между Афганистаном и Россией были дырявыми, а главное – уже не было особой нужды тащить товар в Европу – потрясённая переменами Россия сама стала огромным рынком для сбыта наркотиков.

Валерий Сергеевич прекрасно видел, что ни одна территория в мире не может предоставить таких бескрайних возможностей – система безопасности страны на тот момент была мало кому опасна.

– А чего они ещё ждали, когда спускали штаны перед циничными дядями? – с глубокомысленным сарказмом заметил Другой. – Вот и подхватили синдром государственного иммунодефицита: теперь там любая зараза – прививается легко, распространяется быстро и может грозить летальным исходом…

Лично возвращаться в Россию, даже на короткое время, Гольдштейн, разумеется, не собирался.

Он вспомнил и вызвал в Вену своего однокашника по университету, Элгазы Юнусбекова, который в своё время сделал успешную карьеру в центральном комитете комсомола Таджикистана, а затем, как это нередко случалось с успешными комсомольцами, оказался на службе в КГБ республики.

Элгазы был очень обязан Лазаридису, потому что его жизненная карьера могла закончиться, не начавшись: на выпускном курсе университета он был задержан милицией при покупке порнографического журнала у студента из Восточной Германии. История грозила сексуально озабоченному таджику потерей не только комсомольского билета, но и близкого диплома, а при худшем стечении обстоятельств она могла обернуться и уголовной статьёй.

К счастью, Элгазы был в приятельских отношениях с Лазаридисом и тот, используя своё положение в парткоме, помог замять дело в самом его начале.

Юнусбеков оказался человеком благодарным и, вернувшись в родной Душанбе, к каждому празднику передавал Лазаридису посылки: ароматные ленты сушёных дынь, мешочки с жареными фисташками и прочие экзотические дары солнечного Таджикистана.

Они периодически перезванивались, не теряя друг друга из виду, но даже не предполагали, какой полезной для обоих окажется однажды эта связь.

В девяносто первом году полковник Элгазы Юнусбеков остался без своей влиятельной должности.

Это было досадно, но не смертельно: его родовой клан стоял не в последних рядах – многие родственники по мужской линии занимали ответственные посты на разных уровнях республиканской власти.

Резкая смена политического строя, нарастающий хаос, безусловно, повлияли на общее благополучие Юнусбековых, но не могли в одночасье изменить исконное положение клана в древней иерархии местных родов. Конечно, в новых условиях они встали перед необходимостью заново подтверждать свою силу и влияние, но и это уже бывало в истории рода, в том числе – и после утверждения советской власти.

Элгазы собрал у себя дома наиболее авторитетных родственников. Они долго и обстоятельно обсуждали наступившие перемены, и пришли к выводу: на коне теперь усидит тот, кто оседлает наркотрафик.

Опий-сырец, героин, гашиш в последние годы потекли с афганской территории с нарастающим напором.

В республиканском КГБ этой проблемой раньше было занято целое специальное управление. Тогда, при отлаженной системе охраны границы, при серьёзной поддержке Москвы, контрабанду в значительной мере удавалось перекрывать, но теперь, когда Лубянку жестоко трепали её внутренние проблемы, и когда ей стало не до бывших окраин, положение в корне изменилось.

Юнусбековы вознамерились перенаправить через себя один из рукавов этой неодолимой и бурно ветвящейся реки наркотиков.

Наладить связь с производителями зелья не составляло проблемы – на афганской стороне издавна проживала немалая часть представителей их рода, а вот дальнейший сбыт в серьёзных масштабах виделся пока задачей неразрешимой…

Но боги, похоже, к Элгазы равнодушны не были: в один из дней в его доме раздался нежданный телефонный звонок. Подняв трубку, он сразу узнал звучавший без каких-либо интонаций голос:

– Здравствуй, мой драгоценный друг! – возникший из неизвестности Лазаридис, не тратя лишних слов, пригласил Элгазы прилететь в Австрию. – Я встречу тебя в Вене. Надеюсь, у тебя есть возможность не отказать мне в этой просьбе?

Юнусбеков был твёрдо уверен, что Валерий Сергеевич не стал бы его вызывать ради экскурсии, а потому сразу ответил согласием.

– Прекрасно! – заключил Лазаридис. – У нас будет, что обсудить…

Элгазы не особо удивился в аэропорту, когда протянувший ему вяловатую руку приятель представился неожиданной фамилией. Он ещё раньше понял, что в жизни Лазаридиса произошли коренные перемены.

В оплывшем холёном господине было сложно узнать прежнего тощего партийного функционера.

Полнота господина Гольдштейна была своеобразной: она свисала, нарастая от ушей к подбородку и от подмышек к седалищу, образуя фигуру из двух разновеликих груш, поставленных друг на друга. Он с юных лет ненавидел свою внешность, а потому фотографировался только по крайней необходимости – на документы, и зеркалами почти не пользовался, даже брился и завязывал галстуки – больше наощупь.

Юнусбеков отметил, что прежними у его приятеля, пожалуй, остались лишь манера скупо и точно излагать мысли, да ещё ровный, бесцветный голос.

Уже с первых минут разговора о деле они поняли, что отныне нужны друг другу, как никогда раньше.

Главной проблемой была кандидатура человека, который стал бы связующим звеном между высокими договорившимися сторонами. Такой человек нужен был в России, в Москве.

– Поищи-ка в памяти кого-либо из твоих коллег по КГБ, – неожиданно предложил Гольдштейн. – Многие из них сорвали с себя погоны вместе с былыми идеалами и ушли в коммерцию. А некоторые – вообще доедают последнюю пшёнку и, с голодухи, готовы работать хоть ночными сторожами.

И тут Юнусбеков вспомнил майора Нестерова, который до крушения системы месяцами не вылезал из командировок в Душанбе и в пограничные с Афганистаном таджикские селения.

Майор в те времена обслуживал направление по контрабанде наркотиков, прошёл необходимую подготовку, и был уже в своём деле серьёзным специалистом. Они, работая с Юнусбековым в одной служебной связке, сдружились. Элгазы, зная местные неписанные законы, а также людей, облечённых в горах и долинах его родины негласной, но реальной властью, не раз выводил Антона из-под смертельной опасности…