Линвуд Баркли - Опасный дом

– Вызывай полицию! – велел жене Ричард Брэдли.

Эстер двинулась в кухню. Неожиданно мужчина вскочил с дивана. Он оказался выше женщины, мускулистым и стремительным. Быстро пересек комнату и преградил Эстер путь. Грубо схватив ее за худые плечи, развернул ее и небрежно толкнул в кресло. Эстер взвизгнула.

– Ах ты, сукин сын! – крикнул Ричард Брэдли и набросился на мужчину, стоявшего к нему спиной.

Удар кулака пришелся незнакомцу в спину, чуть ниже шеи. Тот обернулся и отмахнулся от Ричарда, как от ребенка. Когда Ричард отпрянул, мужчина увидел, что он босой, и придавил ему ногу каблуком. Брэдли вскрикнул от боли и повалился на пол, задев при падении бедром угол дивана.

– Хватит! – сказала женщина. – Дорогой, – обратилась она к своему спутнику, – может, выключишь свет? Тут светло!

– Запросто. – Мужчина нашел выключатель и погасил свет.

– Моя нога, – пролепетал Ричард. – Ты мне ногу сломал!

– Позвольте мне ему помочь, – попросила Эстер. – Я принесу ему лед.

– Сиди, где сидишь! – отрезал мужчина.

Женщина уселась на кофейный столик. Так ей было удобнее обращаться к Эстер и одновременно поглядывать на лежащего на полу Ричарда.

– У меня к вам обоим вопрос, – начала она. – Я задам его один раз. Слушайте внимательно и хорошенько подумайте, прежде чем ответить. Не вздумайте отвечать на мой вопрос своим! Это будет непродуктивно. Поняли меня?

Супруги Брэдли испуганно переглянулись и опять уставились на женщину. Оба покивали – понимаем, спрашивайте.

– Вот и отлично. Прошу внимания! Вопрос простой, проще не бывает. Где она?

Слова повисли в воздухе, никто не издавал ни звука. Через несколько секунд Ричард выдавил:

– Где ч… – Поймав грозный взгляд женщины, он осекся.

Она улыбнулась и погрозила ему пальцем:

– Как же так? Я ведь предупреждала. Вы чуть не спалились.

Ричард глотнул.

– Но…

– Вы можете ответить на вопрос? Только учтите, по словам Элая, она здесь.

У Ричарда задрожали губы, он покачал головой и пробормотал:

– Я… я не…

Женщина подняла ладонь, заставив его замолчать, и перевела взгляд на Эстер:

– Как насчет того, чтобы ответить на вопрос?

Эстер подбирала слова с большой осторожностью:

– Я была бы вам признательна за конкретность. Я… Элай? Я не знаю никого, кто носил бы такое имя. Но что бы ни было вам нужно, если у нас это есть, мы вам отдадим.

Женщина со вздохом посмотрела на своего спутника, стоявшего неподалеку.

– Я предоставила вам шанс, – произнесла она. – Предупредила, что спрошу всего один раз.

В следующее мгновение соседний дом опять затрясся от громкой музыки. Окна в доме Брэдли завибрировали. Женщина улыбнулась и сказала:

– Это Дрейк. Молодец! – Она посмотрела на мужчину. – Пристрели мужа.

– Нет! Нет! – крикнула Эстер.

– Господи! – воскликнул Ричард. – Да объясните вы нам, что за…

Прежде чем он договорил, мужчина достал из-под куртки пистолет, навел его на Ричарда и спустил курок. Эстер разинула рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Послышался только тихий писк, будто кто-то наступил на мышь.

– Полагаю, вы действительно не знаете. – Она кивнула сообщнику, и тот произвел второй выстрел. – Это не значит, что ее здесь нет, – устало сказала она ему. – Впереди долгая ночь, дорогой. Вряд ли она поместилась у них в копилке.

– Надеюсь, нам повезет, – усмехнулся он.

Сам не знаю, почему я решил, что после тяжелого периода в жизни, после столкновения с жуткими демонами и победы над ними непременно наступит светлая полоса. Ничего подобного! Не сказать, чтобы наша жизнь вообще не улучшилась, хотя бы на время. Семь лет назад дела и вовсе обстояли хуже некуда. Смертям не было числа. Мы с женой и дочерью едва не составили компанию ушедшим на тот свет. Но потом все кое-как утряслось, мы уцелели, остались вместе и поступили как в песне поется: выпрямились, отряхнулись и начали жить заново. Более-менее.

Но шрамы никуда не девались. Нас накрыло нашим индивидуальным вариантом посттравматического стресса. Уж Синтию, мою жену, – точно. В четырнадцать лет она потеряла всю свою родню: в одну несчастливую ночь ее родители и брат буквально в воздухе растворились, и Синтии пришлось ждать четверть века, прежде чем она узнала об их судьбе. Все закончилось, но счастливого воссоединения не произошло. Хуже того! Тетка Синтии поплатилась жизнью за попытку пролить свет на тайну давностью не в один десяток лет. Или, например, Винс Флеминг, профессиональный преступник: в ту ночь, когда пропала семья Синтии, его, тогда еще мальчишку, угораздило оказаться рядом с ней. Через четверть века он, изменив своей природе, помог нам разобраться в том, что тогда случилось. Как говорится, благие дела не остаются безнаказанными. За свое добросердечие Винс поплатился пулей и тоже едва не отправился на тот свет.

Вероятно, вы обо всем этом слышали. В новостях о тех событиях постоянно сообщали. Хотели даже снять кино, но потом все заглохло – по мне, это только к лучшему. Мы думали, что сможем захлопнуть книгу на этой главе. Ответы на вопросы даны, загадки разгаданы. Плохие люди поумирали или сели в тюрьму. Что называется, дело закрыто. Но это как страшное цунами. Вы воображаете, будто худшее позади, но проходят годы, а на берега разных континентов все выбрасывает и выбрасывает жуткие останки.

День за днем Синтия жила в страхе, как бы прежняя история не повторилась с ее теперешней семьей. Со мной. С нашей дочерью Грейс. Беда в том, что шаги, которые она предпринимала ради того, чтобы этого не случилось, привели нас в зону, регулируемую так называемым законом непреднамеренных последствий: это когда действия с целью достижения некоего результата вызывают его противоположность.

Старания Синтии уберечь нашу четырнадцатилетнюю дочь Грейс от опасностей большого мира побудили ребенка как можно быстрее испытать на себе, каков он, этот мир. Я не терял надежды, что рано или поздно мы выберемся из темноты на свет. Но все указывало на то, что в ближайшее время этого ждать не приходится.

У Грейс с ее матерью каждый день возникали громкие перепалки. Раз за разом, вариации на одну и ту же тему. Грейс не признавала «комендантского часа». Не звонила, прибыв на место назначения. Говорила, что едет к одной подружке, а попадала совсем к другой, не уведомив мать об изменении маршрута. Изъявляя желание побывать на концерте в Нью-Йорке, отказывалась вернуться домой раньше двух часов ночи и, естественно, нарывалась на материнский запрет. Я в этих прениях пытался выступать миротворцем, но, как правило, безуспешно. В беседах с Синтией с глазу на глаз твердил, что понимаю ее, тоже не хочу, чтобы с Грейс стряслась беда, но при этом считаю, что если не давать дочери никакой свободы, то она не научится самостоятельно справляться с жизнью в реальном мире.