Линвуд Баркли - Опасный дом

– Ну, приветик, – сказала Рода.

– Что? – отозвался кто-то.

Уидмор не отводила взгляда от удостоверения. Ее внимание приковал адрес Элая Гоумана.

– Сукин сын, – пробормотала она.

Знакомая улица. Она побывала там недавно. Элай жил в двух домах от места, где убили Ричарда и Эстер Брэдли. Уидмор почти не сомневалась, что именно по этому адресу обитали шумные студенты.

– Чего ты так боишься? – спросил Стюарт у Грейс по дороге к дому, где их ждал «порше». – Поверь, все будет хорошо. Ни малейшего риска!

– Как ты собираешься завести его? Как по телику, что ли? Просто соединишь под рулем два проводка?

– Брось, это все выдумки. Счастливчик ныряет под руль, находит провода – и через пару секунд мотор уже фырчит… Нет, так не бывает. Даже если удастся запустить мотор, то как разблокировать рулевую колонку? Нужен ключ зажигания. Даже если завести машину как в кино, она поедет только по прямой. Терпеть не могу киношную дурь!

– А у тебя есть ключ?

– Еще нет. – Он похлопал правой рукой по бедру Грейс. – Она тут, рядом. Но полквартала мы пройдем пешком.

Она не следила, куда они едут. Улица в приличной части города заканчивалась тупиком. Вокруг были аккуратно подстриженные лужайки, большие деревья, дома, широкие подъездные дорожки.

– Идем, – сказал Стюарт. Грейс медленно вылезла из машины. Через несколько шагов Стюарт остановился. – Подожди. Я кое-что забыл.

Он вернулся к «бьюику», открыл пассажирскую дверцу, поставил колено на сиденье и наклонился, будто роясь в «бардачке». Засунув найденное за пояс джинсов, он запахнул полу куртки.

– Что там у тебя? – спросила Грейс.

– Фонарь, – ответил Стюарт.

Поверяя номера домов, он дошел до двухэтажного дома в колониальном стиле и остановился.

– Нашел! Идем, нечего здесь торчать и таращиться, нас заметят.

Хотя вокруг не было ни души.

Стюарт схватил Грейс за руку и повел по подъездной дорожке. Над входной дверью горел фонарь, другой фонарь был включен сбоку от дома, но Стюарт почему-то не сомневался, что никто из соседей их не увидит.

– Чей это дом? – спросила она.

– Какого-то Каунтчилла. Как тебе фамилия? Похоже на «кончил». Тебя спрашивают: «Ты кто?» А ты в ответ: «Я Кончил». А тебе говорят: «Ты так рад меня видеть?» – Стюарт хихикнул. – Ладно, давай сначала заглянем в гараж, проверим, там ли тачка. Вдруг мы напрасно сюда приперлись? – Он еще крепче взял ее за руку.

В гараже, пристроенном к дому сзади, поместилось бы два автомобиля. На воротах было четыре горизонтальных окошка.

– Надо убедиться, что она там, – произнес Стюарт, достал из кармана сотовый, включил его как фонарик и посветил в одно из окошек.

– Я думала, ты принес настоящий фонарь.

– На месте! – сообщил Стюарт, заглянув внутрь. – Видишь? Полюбуйся!

Грейс приблизилась к окошку.

– Ну, машина. Целых две. – В гараже стоял белый двухдверный седан и спортивный автомобиль – низкий, ярко-красный.

– «Ма-ши-на…» – передразнил Стюарт. – Караул, девять-один-один – вот что это такое! «Каррера»! Теперь надо залезть внутрь и раздобыть ключи.

Грейс только сейчас сообразила, что это очень плохо пахнет. Даже живот заболел.

– Нет, это не для меня.

– Говорят тебе, все нормально! Они уехали. Мы залезем, не потревожив охранную сигнализацию. Говорят, у них есть собака – запустили в дом на недельку, и что это значит? То и значит, что внутри нет датчиков, иначе они постоянно срабатывали бы на эту псину.

– Нет, без меня! – Грейс высвободила руку.

Стюарт обернулся:

– Что ты теперь будешь делать? Пойдешь пешком домой? Ты хоть знаешь, где мы находимся? Посидишь на обочине, пока я не вернусь? Брось! Я не нашел у отца ни ключей, ни кода, но это не беда: мы залезем в окно подвала.

Снова сработал телефон Грейс: новое сообщение от отца.

– Твой старикан никак не успокоится?

Она кивнула и убрала телефон. Стюарт отвернулся и опустился на колени перед окошком подвала.

– Датчик должен быть вот здесь, в углу, – сказал он и ударом ноги разбил стекло. Грейс вздрогнула и закрыла себе ладонями рот. – Ты стоишь рядом, поэтому тебе показалось, будто это громко. Больше никто не услышит. В подвале на полу ковер. – Осколки торчали из рамы, как зубы в акульей пасти. – Я мог бы пролезть, но потом истек бы кровью.

Стюарт достал из кармана джинсов кредитную карту с полосками клейкой ленты и что-то блестящее размером со спичечный коробок. Развернув блестящий сверток, он улыбнулся.

– Фольга. Наклеиваешь ее поверх контакта…

Он засунул руку в окно и немного повозился в правом верхнем углу.

– Теперь открываем окно, и сигнализация, как сама слышишь… не срабатывает! – Не вынимая руку из окна, Стюарт открыл раму. Теперь отверстие было достаточно велико, угроза порезаться миновала. – Честно говоря, этот этап всегда меня пугает больше всего. Я уже был готов пуститься наутек.

Он пролез в окно ногами вперед, немного повисел на локтях и спрыгнул с высоты не более фута.

– Пустячное дело! Лезь!

Грейс знобило, хотя был теплый летний вечер. Она запрокинула голову и уставилась в небо. Легкий туман не мешал разглядеть звезды. Грейс вспомнила телескоп, который обожала в детстве. С его помощью она изучала из окна своей спальни звезды, искала астероиды и ужасно боялась, что какой-нибудь из них врежется в Землю и убьет родителей и ее, уничтожив заодно всю планету. Впрочем, какое ей дело до остального мира, если лишится всех родных?! Остаться без семьи… У них дома это было дежурной темой. Вот и теперь ее семья неполная: мать временно поселилась в квартире в старом доме на другом конце Милфорда. Грейс думала, что она должна одуматься и вернуться, но где там… Что она пытается доказать, затягивая свое отдельное проживание? Можно ли серьезно относиться к словам матери про то, что ей необходимо время, чтобы прийти в себя, или это отговорки, прикрытие правды – она не любит дочь и не желает жить с ней под одной крышей? Правда, в последнее время, когда они остались вдвоем с отцом, жизнь стала спокойнее.

Мать слишком напрягалась, беспокоилась, что с дочерью случится беда. Постоянно бесилась. Ей необходимо было каждую секунду знать, где находится дочь, с кем встречается. Требовала от Грейс звонков каждые два часа. Разве всему этому не следовало уйти в прошлое уже много лет назад, когда мать узнала правду о том, что произошло с ней самой в подростковом возрасте?

«Теперь мне самой четырнадцать лет, – думала Грейс. – Долго еще это будет продолжаться? Неужели когда я поступлю в колледж, мать наденет мне на ногу электронный браслет, чтобы следить за каждым моим шагом?»

Иногда Грейс казалось, будто ее мать убеждена: с ней непременно случится что-нибудь страшное, и ей не терпится, чтобы это наконец произошло. Так она того и гляди накличет несчастье! А все потому, что ожидание беды хуже самой беды.