Нора Робертс - Одержимость

– Словом, обрубал все связи с внешним миром. Отрезал от всех, кто тебя любил.

– Наша семья – вот о чем я должна думать, повторял он раз за разом. А тут еще родился Мейсон, и Том еще туже закрутил гайки. Но он работал не покладая рук, оплачивал все наши счета. Ни разу он не ударил меня, клянусь. Ни меня, ни детей. То, чего он хотел, устанавливалось как бы само собой. Я скучала по маме и папе. Я ужасно скучала по тебе, но все это…

Сет взял еще стакан и налил ей вина. Подвинул через стол.

– Я не пила ничего крепче церковного вина, с тех пор как забеременела Наоми. Когда-то я была такой, как она, – храброй, сильной и слегка безрассудной. Разве нет?

– Верно.

– Я потеряла это, Сет. Потеряла себя.

– Ты можешь обрести все заново.

Сьюзан покачала головой:

– Я так устала. Вот бы уснуть и не просыпаться… до тех пор, пока все не кончится. Она ведь правда имела в виду то, что сказала. Я про Наоми. Она не поедет со мной. А если я все-таки заставлю ее, сбежит и заберет с собой Мейсона. Она не бросит брата, как я когда-то бросила тебя. Теперь мне придется выбирать между моими детьми и моим мужем.

– Когда-то ты уже предпочла его всем своим близким.

– Жена да прилепится к мужу. – Со вздохом она взяла свой стакан, сделала осторожный глоток. – Чудесное вино. Я совсем забыла, какое оно на вкус. Я дала клятву верности, Сет, когда выходила замуж. Я знаю, Том нарушил обет, он совершил то, о чем и подумать страшно… По крайней мере, иногда мне это ясно. Но мне так трудно пойти против своих обещаний. Трудно признать, что человек, которого я выбрала в мужья, сидит теперь в тюрьме. Я уже не чувствую ничего, кроме усталости. Если бы я только могла, проспала бы до конца своей жизни.

– Это депрессия, Сьюзи. Нельзя бросать лечение. Оно обязательно подействует, нужно только запастись терпением.

– Такое чувство, что прошли уже годы. Знаешь, Сет, когда я еду на свидание в Хазелтон, неизменно говорю себе, что это в последний раз. Не хочу видеть больше тюремные стены, проходить через процедуры на входе. Говорить с ним через стекло. А тут еще эти репортеры и другие… они специально поджидают меня там, выкрикивают ужасные вещи. Ты даже не представляешь…

– Ну так перестань подставляться.

Она вновь покачала головой:

– Понимаешь, Том… он умеет повернуть все так, что я начинаю сомневаться в самой себе. В результате я делаю именно то, что он говорит. Я же знала, что мне не стоит говорить с репортерами. Знала, что не нужно подписывать контракт. Но во мне не осталось ни сил, ни гордости, и я сделала так, как он просил. Он сказал, возьми у них деньги, подпиши бумаги. Том хотел, чтобы я положила деньги на его тюремный счет и нашла дом где-нибудь поблизости. Предполагалось, что я по-прежнему буду посещать его каждую неделю. И раз в месяц приводить к нему детей.

– Я сделаю все, чтобы этого не случилось. Если надо, пойду в суд. Я могу проиграть, но я постараюсь не допустить, чтобы ты таскала туда детей.

– Она этого не допустит. Моя дочка. – Сьюзан со всхлипом смахнула слезу. – Она не поедет и будет биться насмерть, лишь бы не пустить Мейсона. Боюсь, не очень-то хорошая мать из меня получилась.

– Не сдавайся. – Сет сжал ее руку. – Соберись с силами. Через пару недель посмотрим, что делать дальше. Тебе стоило бы вернуться к психотерапевту.

– Я постараюсь, клянусь тебе. Знаешь, я очень благодарна вам с Гарри. И мне ужасно стыдно, что я послушала Тома… после всего, что вы для нас сделали.

– Не переживай, мы справимся.

– Сейчас я поднимусь наверх, поговорю с детьми. Потом мы спустимся и вместе закончим ужин.

– Неплохое начало. Я люблю тебя, Сьюзи.

– Видит бог, мне нужна твоя любовь. – Она встала из-за стола. – Я тоже люблю тебя. Мне бы не хотелось, чтобы ты совсем потерял в меня веру.

– Что ты, такого никогда не случится.

Сжав на мгновение его руку, она вышла из кухни и зашагала вверх по лестнице. Труднейший путь в ее жизни. Труднее, чем эти еженедельные визиты в тюрьму.

Сьюзан подошла к комнате Наоми и взглянула на детей, устроившихся прямо на полу. На лице Мейсона виднелись следы слез, и от этого зрелища ей стало еще хуже, ведь это она заставила его плакать.

Другое дело Наоми. Заслышав шаги матери, она вскинула голову и взглянула на нее с прежней непримиримостью.

– Прежде всего я хочу извиниться. Мне не следовало говорить так про вашего дядю и Гарри. Это было ужасно и некрасиво. Надеюсь, вы сможете простить мне мои слова. Еще я хочу сказать, что вы абсолютно правы. Вы оба. Мы никуда не уедем от Сета и Гарри. И мне не стоило говорить с теми людьми. Из газеты и из издательства. Я не могу повернуть время вспять и все исправить, но я обещаю, что никогда не поступлю так впредь. Мне очень стыдно, Наоми, что я дала им твою фотографию. Даже не знаю, что теперь с этим делать. Но я обещаю исправиться. Я очень постараюсь. Конечно, проще сказать, чем сделать, но я надеюсь, вы дадите мне еще один шанс.

– Конечно, дадим. – Вскочив, Мейсон бросился к ней в объятия.

– Спасибо тебе, мой мальчик. – Наклонившись, Сьюзан поцеловала его в макушку и бросила взгляд на Наоми: – Я понимаю, что тебе будет труднее поверить в мою искренность.

Но та в ответ лишь покачала головой и тоже бросилась на шею матери.

Она и правда сделала все возможное, хотя и дальше случались провалы, причем весьма серьезные. Раздавая интервью и продавая фотографии, Сьюзан распахнула дверь, которую брат ее усиленно пытался закрыть.

Одна история потянула за собой другие. Репортеры осаждали Сета, подкарауливая его у входа в офис. Папарацци удалось заснять Наоми по пути в школу и Мейсона, который играл на детской площадке.

Телешоу только подогревали страсти, давая возможность высказаться всякого рода «экспертам».

Позже в прессу просочились новости, что такой известный писатель, как Саймон Вэнс, заключил сделку с Томасом Боузом и его женой, и все закрутилось по новой.

С началом нового года они сидели впятером в своей уютной гостиной. В камине потрескивали угольки, а праздничная елка сияла, будто ожившая надежда.

Гарри приготовил всем горячий шоколад. Мейсон устроился на полу со щенком, которого ему подарили на Рождество – его заветное желание наконец-то осуществилось. Щенка он назвал Конгом в честь своей любимой компьютерной игры.

Выглядело все просто чудесно, думала Наоми. Щенок, горячий шоколад на столе и дерево, которому предстояло простоять еще не один день.

Но что-то было не так, она чувствовала это всем нутром. Неудивительно, что она так и не притронулась к своему шоколаду.

– Мы с Гарри хотим кое-что сообщить вам, – начал Сет, и внутри у Наоми все сжалось.

Все ясно, их отправят прочь. Слишком уж много от них проблем. Репортеры и просто зеваки, которые приходят поглазеть на дом.