Ю Несбё - Полиция

– Исабелла…

– Считаю, ты ответил отрицательно. Так что слушай меня, мы поступим так…

Он мог только восторгаться ею. Было в ней что-то контролируемое, холодно-профессиональное и одновременно рисковое и непредсказуемое, из-за чего коллеги в ее присутствии предпочитали сидеть на краешке стула. Они не понимали, что создание ощущения неуверенности – часть игры Исабеллы Скёйен. Она была из тех, кому за короткое время удавалось прыгнуть дальше и выше остальных, из тех, кто в случае падения падал ниже и хуже других. Микаэль Бельман не просто узнавал в Исабелле Скёйен себя – она была утрированной копией его самого. А самым интересным было то, что вместо того, чтобы увлечь его за собой, она заставляла его становиться более осторожным.

– Пока пациент не очнулся, мы ничего не будем предпринимать, – сказала Исабелла. – Я знаю одного анестезиолога из Энебакка. Очень подозрительный тип. Он снабжает меня таблетками, которые я, будучи политиком, не могу купить на улице. Он, как и Бивис, за деньги сделает почти все. И что угодно за секс. Кстати…

Она уселась на край письменного стола, подняла и развела в стороны ноги и расстегнула пуговицы на его брюках одним легким движением. Микаэль крепко схватил ее за запястья:

– Исабелла, давай дождемся среды в «Гранд-отеле».

– Давай не будем дожидаться среды в «Гранде».

– Нет, я голосую за то, чтобы подождать.

– Вот как? – произнесла она, вырвала руки из захвата, снова расстегнула его брюки и заглянула в них. Голос ее прозвучал низко: – Подсчет голосов показывает: двое против одного, дорогой.

Стемнело, похолодало, и лик бледной луны только показался в мальчишеской комнате Стиана Барелли, как снизу донесся голос матери:

– Это тебя, сынок!

Стиан слышал, как звонит их стационарный телефон, и надеялся, что звонят не ему. Он отложил в сторону пульт от «Нинтендо». Он уже набрал двенадцать очков, ему оставалось пройти всего три лунки, иными словами, он шел очень хорошо и вот-вот должен был перейти на уровень мастера. Стиан играл за Рика Фаулера [12] Фаулер, Рик – американский гольфист. , поскольку он единственный из «Мастеров Тайгера Вудса» был крутым и почти его ровесником – двадцать один год. Им обоим нравились Эминем и «Rise Against» [13] Американская панк-рок-группа. , оба любили оранжевый цвет. У Рика Фаулера, естественно, были деньги на покупку собственного жилья, а вот Стиан все еще жил в своей детской. Но это временно, пока он не получит стипендию для учебы в том университете на Аляске. Все более или менее пристойные норвежские горнолыжники зачислялись туда по результатам скандинавского юношеского чемпионата… или как-то так. Проблема заключалась в том, что никто из уехавших туда не повысил свою горнолыжную квалификацию, но кого это волнует? Девочки, вино и лыжи. Что может быть лучше? Возможно, он даже сдаст выпускной экзамен, если время будет. И получит диплом, который поможет ему получить приличную работу. И заработать на собственное жилье. И зажить жизнью гораздо лучше той, в которой он спит на короткой кровати под фотографиями Боуда Миллера [14] Миллер, Боуд – знаменитый американский горнолыжник. и Акселя Люнда Свиндаля [15] Свиндаль, Аксель Люнд – норвежский горнолыжник, пятикратный чемпион мира. , ест мамины котлеты, следует папиным правилам и тренирует нахальных сопляков, обладающих, по мнению их ослепленных родителей, талантами Омудта или Кьюса [16] Омудт, Хетиль Андре, и Кьюс, Лассе – знаменитые норвежские горнолыжники. . К тому же еще эта работа смотрителем подъемника в Триваннсклейве, за что он получает такие почасовые, которые стыдно было бы предложить за детский труд индийскому ребенку. И Стиан знал, что сейчас ему звонит председатель Горнолыжного клуба. Он был единственным из известных Стиану людей, кто предпочитал не звонить на мобильные, потому что это стоит чуть-чуть дороже, а заставлять людей носиться по лестницам в тех доисторических пещерах, где еще сохранились стационарные телефоны.

Стиан взял телефонную трубку, протянутую мамой.

– Да?

– Привет, Стиан. Это Баккен. – Так его и звали. – Мне позвонили и сообщили, что заработал подъемник «Клейвахейсен».

– Сейчас? – спросил Стиан, посмотрев на часы.

Четверть двенадцатого. Подъемники прекращали работать в девять.

– Ты можешь подъехать и посмотреть, что там творится?

– Сейчас?!

– Ну если ты, конечно, не слишком занят.

Стиан сделал вид, что не заметил иронии в голосе председателя. Он знал, что провел два не слишком удачных сезона и что председатель считает, это вышло не из-за отсутствия таланта, а из-за переизбытка времени, которое Стиан изо всех сил старался заполнить ленью, физическим упадком и полным бездельем.

– У меня нет машины, – ответил Стиан.

– Можешь взять мою, – быстро сказала мама.

Она никуда не ушла и стояла рядом с ним, сложив на груди руки.

– Прости, Стиан, я все слышал, – сухо произнес председатель. – Наверняка туда вломился кто-нибудь из хемингских хулиганов и думает, что это смешно.

Поездка по извилистой дороге до башни Триванн заняла у Стиана десять минут. Телебашня походила на стовосемнадцатиметровое копье, воткнутое в землю на вершине горы на северо-западе Осло.

Стиан оставил машину на занесенной снегом парковке и отметил, что, кроме его автомобиля, там находится еще красный «гольф». Он снял лыжи с багажника на машине, надел их, промчался мимо главного клубного здания и направился в сторону высшей точки лыжной трассы, где находился механизм подъемника «Триванн экспресс». Оттуда ему были видны располагавшиеся ниже озеро и меньший по размерам подъемник «Клейвахейсен», таскавший Т-образные сиденья. Несмотря на лунный свет, было слишком темно, и Стиан не видел, двигаются ли сиденья, но он кое-что слышал. Слышал, как внизу гудит двигатель.

Стиан направился в сторону механизма, лениво выписывая по склону длинные дуги и удивляясь, как же здесь, наверху, тихо ночью. Казалось, первый час после закрытия трассы все еще был наполнен эхом криков напуганных детей, взвизгиваниями притворно ужасающихся девушек, ударами стали по замерзшему снегу и льду, тестостероновыми воплями юношей, пытающихся привлечь к себе внимание. Даже когда выключали освещение, свет еще какое-то время не пропадал. Но постепенно все звуки стихали. Становилось темнее. И еще тише. Постепенно тишина наполняла все углубления ландшафта, а из леса выползала полная тьма. И тогда можно было подумать, что Триванн превращается в совершенно иное место, в место, которое даже для Стиана, знавшего здесь каждую кочку, было таким незнакомым, что вполне могло располагаться на другой планете. На холодной, темной, пустынной планете.