Дрор Мишани - Метод инспектора Авраама

Авраам Авраам присел на кровать Офера. Хозяйка осталась стоять в дверях, но когда он, попросив разрешения, начал открывать ящики, вошла внутрь и села на некотором расстоянии от него. От нее приятно пахло чистотой и шампунем.

В первом ящике шкафчика под письменным столом лежал старый аудиоплеер, вроде как испорченный, батарейки, линейки, циркуль, зарядное устройство для мобильника, пустой кожаный кошелек и ключи. Во втором ящике – удостоверения и документы, карточка больничной кассы, повестка, которую Офер получил из призывного пункта, и расписание уроков.

В третьем, самом большом, были тетради и контрольные работы – видимо, с прошлых лет.

Авраам взял из второго ящика расписание уроков, а из первого – связку ключей и задвинул все ящики. Если б Офер пошел в среду в школу, он бы с восьми до десяти был на алгебре, а потом учил бы английский, социологию и литературу. Кроме того, у него был в тот день час спорта.

– Паспорта Офера здесь нет. Он обычно носит его с собой? – спросил инспектор.

– Не знаю. Но паспорт у него есть, – ответила Хана.

– А что с загранпаспортом?

– Просроченный. Думаю, он у мужа.

Связка ключей лежала на ладони Авраама, и он как будто взвешивал ее.

– Это ключи от дома? Он и их с собой не взял?

– Это вроде старые ключи, – сказала женщина. – Мы поменяли замок. Я могу проверить.

Инспектор встал, и она тоже поднялась вслед за ним.

– Офер – мальчик очень аккуратный, – сказал Авраам.

Шараби оглядела комнату, и ему показалось, что ее глаза выразили удивление.

– Я даже и не знала, что он такой аккуратный, – сказала она. – Никогда не открывала его ящики.

После обеда Авраам попрощался с Ханой, не узнав об Офере ничего, чего он не знал утром. Инспектор влез в машину и поехал в сторону собственного дома, но на этот раз остановился напротив торгового центра, припарковал машину, перешел дорогу и сел в кафе «Джо», за столик на улице. В кафе было почти пусто. Авраам взял кипу пятничных газет и заказал эспрессо лунго и морковный пирог. Такое вот празднование дня рождения. Честно говоря, что делать дальше, он не знал. У него не имелось ни единой зацепки, и был единственный лучик света – звонок из Ашдода, хотя именинник и сам не знал, почему серьезно относится к этой информации. Хану он оставил одну в квартире. Илана не звонила с самого утра. Была пятница как пятница, когда чем дальше утекают минуты, тем заметнее исчезают люди, уходят в свои дома и свои дела.

Статейки в местных газетах были дурацкими. Они касались все больше людей помоложе. Только в «ХаАрец» была серьезная статья о борьбе за пост главы полиции, где с большой точностью описывались трения в руководстве полиции и намекалось на сексуальный скандал с одним из кандидатов, которого Авраам Авраам в жизни не встречал, но о репутации которого был прекрасно осведомлен.

Он выкурил, одну за другой, две сигареты и ровно в шесть отправился к родителям. Те, как всегда, ссорились. Мама открыла дверь и поцеловала его в щеку.

– Ладно, хватит уже! – крикнула она отцу. – Ави пришел, можно садиться к столу.

– Нет, я хочу, чтобы ты проверила в Интернете! – Отец скинул с себя клетчатый шерстяной плед, которым был накрыт, поднялся с кресла в гостиной и подошел пожать сыну руку. На нем были темные тренировочные штаны и старая армейская фуфайка.

– Что ты должна проверить? – спросил Авраам у матери, и отец ответил за нее:

– Есть ли уже комары. Она уверяет, что в Израиле до июля комаров нет, а меня они ночью всего искусали.

– Никакие это не комары, – возразила хозяйка дома. – Он закрывает мне на ночь все окна. Включает кондиционер на девять-десять градусов и сидит под пледом. А я дрожу от холода. Почему я должна чувствовать себя как в больнице? Ты знаешь, какой воздух на улице? Зачем нам три направления воздуха? Ави, какой на улице воздух?

Что он мог ей сообщить про воздух?

– Можно подумать, что мы в Швейцарии, – возразил отец. – На улице жара, вот и комары.

– Ладно, комары так комары, но, пожалуйста, переоденься, мы празднуем день рождения Ави, – велела его жена. – Ты не можешь сесть за стол в таком виде.

– Почему же? А ты что, празднично вырядилась? Что тебя в моей одежде не устраивает? Ави, ты не возражаешь, если я вот так сяду за стол? Он ведь не гость, чтобы ради него расфуфыриваться.

Так как их было всего трое, хозяйка не стала накрывать большой стол в гостиной, а выставила все на кухонном столике. Однако она накрыла его белой скатерью, поставила гостевые тарелки и положила приборы на красные бумажные салфетки. А для украшения поставила на середину стола бутылку вина, которую они не откроют.

И она все еще кипела от возмущения.

– Знаешь, что? Одевай все, что захочешь. Не переодевайся, сиди за столом в провонявшей п о том одежде, в которой спишь! Нет у меня сил каждый день с тобой бороться!

Отец ушел в свою комнату переодеваться.

В юности это была комната Авраама Авраама. Потом, спустя несколько лет после того, как он покинул дом и стало ясно, что он туда не вернется, это превратилось в нечто типа склада. А в нынешние годы, когда отец вышел из больницы после инсульта, они с матерью превратили этот склад в комнату. Установили там кондиционер и спали теперь врозь, и не только из-за разногласий по поводу тепла-холода.

Авраам Авраам сел на свое место и выложил на стол пачку сигарет и мобильник.

– Все куришь? – спросила мать. – Неудивительно, что плохо себя чувствуешь.

– Я чувствую себя нормально.

– Ты цветы получил?

– Да, спасибо. Их принесли рано утром.

– Так почему же ты ничего не сказал? Я ведь звонила им в обед, скандалила, что курьер все еще их не принес. Они, может, послали тебе еще букет… Ну вот, выиграл два букета. Первый, конечно же, завял, потому что в воду ты его наверняка не поставил.

Отец вернулся в коричневом джемпере, надетом на белую фуфайку. Брюки на нем были те же. И потекла обычная беседа. Мать расспрашивала сына про жизнь, а тот увиливал от ответов.

– Слышали про кутерьму в полиции? – спросил он.

– Ужас какой-то! – закивала мать. – Я бы постеснялась работать в таком месте. Скажи, кроме тебя, там все водят шашни с полицейскими кралями? Ясно, почему в стране нет безопасности.

Она вытащила из холодильника уже открытую бутылку белого вина, и все трое подняли рюмки. Родители снова поздравили именинника теми же словами: « Только здоровья и успехов ». Отец постепенно погружался в себя. Так оно шло со времен инсульта, несмотря на улучшение, которое привело врачей в изумление. В какой-то момент он становился рассеянным, начинал говорить невпопад и под конец, будто чувствуя свой регресс, почти полностью уходил в себя и сосредотачивался на тарелке, на медленном пережевывании пищи. Мать с сыном ждали, пока он доест свой суп. Единственным, что могло его оживить, был разговор про Иран и про реальную вероятность того, что он в скором будущем разбомбит Тель-Авивский округ.