Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

Когда Страйк вышел из метро, по Черинг-Кросс-роуд уже неслись потоки транспорта. Занимался ноябрьский рассвет, серый и робкий, еще не избавившийся от запоздалых сумерек. Превозмогая усталость и боль, Страйк повернул на Денмарк-стрит и прикинул, что еще успеет немного вздремнуть до прихода первого клиента, назначенного на девять тридцать. Помахав продавщице гитарного магазина, с которой они частенько выходили на улицу покурить, Страйк толкнул черную входную дверь рядом с баром «12 тактов» и начал взбираться по металлической лестнице, огибавшей сломанную клеть лифта. Мимо графического дизайнера, занимающего второй этаж, мимо собственного офиса за гравированной стеклянной дверью третьего этажа – и на верхотуру, где была самая тесная площадка, за которой располагалось его нынешнее жилище. Предыдущий квартиросъемщик, управляющий нижним баром, перебрался в более комфортные условия, и Страйк, который несколько месяцев ночевал у себя в конторе, не упустил шанса снять жилье этажом выше, радуясь такому простому решению наболевшего квартирного вопроса. В мансарде было не повернуться, особенно человеку ростом под два метра. Он едва втискивался в душ; кухня оказалась совмещена с гостиной, а в спальню поместилась только двуспальная кровать. Кое-какие вещи пришлось оставить в коробках на лестничной площадке, невзирая на угрозы домовладельца. Маленькие оконца смотрели на городские крыши; внизу проходила Денмарк-стрит. Постоянное уханье басов из бара приглушалось высотой, а когда Страйк включал свою музыку, становилось и вовсе неслышным.

Во всем проявлялась его врожденная аккуратность: кровать всегда была застлана, посуда вымыта, вещи лежали на своих местах. Сейчас ему требовалось побриться и принять душ, но это могло подождать; повесив пальто, Страйк поставил будильник на девять двадцать и, как был в одежде, рухнул на кровать.

Заснул он через пару секунд, но почти сразу – или это только показалось – проснулся от стука:

– Прошу прощения, Корморан, извини, пожалуйста…

Он открыл дверь: на него виновато смотрела его помощница, высокая девушка с длинными золотисто-рыжими волосами; при виде Страйка она содрогнулась.

– Свалился замертво. Ночь не спал… две ночи.

– Извини, пожалуйста, – повторила Робин, – но сейчас без двадцати десять, Уильям Бейкер ждет и уже проявляет…

– Зараза, – пробормотал Страйк. – Будильник, наверное, не завел… дай мне пять минут…

– Это еще не все, – сказала Робин. – Пришла какая-то женщина. Без предварительной договоренности. Я сказала, что у тебя весь день расписан по минутам, но она не уходит.

Страйк зевнул и протер глаза.

– Пять минут. Предложи им чаю, что ли.

Через шесть минут Страйк, небритый, но в свежей рубашке, благоухающий дезодорантом и зубной пастой, вошел в приемную, где Робин сидела за компьютером.

– Лучше поздно, чем никогда, – выговорил Уильям Бейкер с натянутой улыбкой. – Хорошо еще, что у вас работает такая милашка, а иначе я бы заскучал и ушел.

Страйк заметил, что Робин вспыхнула от досады и отвернулась, якобы разбирая почту. Слово «милашка» в устах Бейкера прозвучало особенно гадко. Директор фирмы – костюм в тонкую полоску сидел на нем безупречно – поручил Страйку собрать досье на двух членов правления.

– Доброе утро, Уильям, – сказал Страйк.

– А извиниться? – процедил Бейкер, уставившись в потолок.

– Здравствуйте, с кем имею честь? – Пропустив его упрек мимо ушей, Страйк обратился к примостившейся на диване худенькой женщине средних лет, не снимавшей затрапезного коричневого пальто.

– Леонора Куайн, – представилась она; тренированный слух Страйка уловил акцент западных графств.

– У меня сегодня утром масса дел, Страйк, – не выдержал Бейкер и без приглашения направился в кабинет.

Когда Страйк не бросился следом, светские манеры клиента дали трещину.

– Думаю, в армии вы не позволяли себе таких беспардонных опозданий, мистер Страйк. Извольте пройти сюда.

Страйк будто не расслышал.

– Что вас ко мне привело, миссис Куайн? – спросил он женщину в потертом пальто, сидевшую на диване.

– Понимаете, это насчет мужа моего…

– Мистер Страйк, у меня через час важная встреча, – повысил голос Уильям Бейкер.

– …ваша помощница говорит, у вас время расписано, но я могу и обождать.

– Страйк! – рявкнул Уильям Бейкер, как будто дал собаке команду «к ноге».

– Робин, – прохрипел обессилевший Страйк, решив положить этому конец, – выпиши мистеру Бейкеру счет и отдай ему досье; в нем самые последние сведения.

– Что?! – вскричал Уильям Бейкер, вновь появляясь в приемной.

– Он вам отказывает, – с удовлетворением пояснила Леонора Куайн.

– Но вы не закончили работу, – обратился Бейкер к Страйку. – Вы же сами говорили, что будут еще…

– Работу закончит для вас кто-нибудь другой. Кто не брезгует мараться со всякими слизняками.

Атмосфера в приемной накалилась до предела. Робин с каменным лицом сняла со стеллажа заказанное Бейкером досье и передала его Страйку.

– Да как вы…

– С этой папкой можно смело идти в суд, – сказал Страйк, – протягивая материалы директору. – Она стоит своих денег.

– Но вы не закончили…

– С вами он закончил, – вклинилась Леонора Куайн.

– Закрой рот, старая ду…

Прервавшись на полуслове, Уильям Бейкер попятился оттого, что Страйк сделал полшага вперед. Никто не произнес ни слова. Всем вдруг показалось, что отставной офицер почему-то занял собой вдвое больше места, чем прежде.

– Прошу вас в кабинет, присаживайтесь, миссис Куайн, – спокойно пригласил Страйк.

Женщина послушалась.

– Неужели вы думаете, что она сможет вам заплатить? – ухмыльнулся Уильям Бейкер, взявшись за дверную ручку.

– Расценки у меня гибкие, – сказал Страйк, – был бы человек приличный. – Он последовал за Леонорой Куайн в кабинет и захлопнул дверь.

– Вот дубина-то, а? – заметила Леонора Куайн, сидя в кресле лицом к Страйку.

– Да уж, – согласился он, тяжело опускаясь на свое обычное место. – Что есть, то есть.

Невзирая на свежую, почти без морщин, бело-розовую кожу лица и чистые белки голубых глаз, посетительница выглядела на пятьдесят с небольшим. Тонкие жидковатые волосы были прихвачены двумя пластмассовыми гребнями; глаза щурились за стеклами больших старомодных очков в пластмассовой оправе. Пальто с ватными плечами и крупными пластмассовыми пуговицами, хотя и не засаленное, явно было приобретено еще в восьмидесятые годы.

– Значит, вы пришли по поводу мужа, миссис Куайн?

– Ну да, – подтвердила Леонора. – Пропал он.

– Как давно он пропал? – Страйк машинально потянулся за блокнотом.