Джон Гришэм - Афера

– У нас два секретаря слегли с гриппом, – поведал Рендалл и, указав на стопку документов высотой в фут, добавил: – Мне нужно распечатать это в четырнадцати экземплярах, разложить и скрепить каждый степлером.

Понятно. Опять в копировальную, подумал Марк, но сказал так, будто ему не терпелось приступить к выполнению задания:

– Конечно!

Он отволок документы вниз, в полуподвал, в темницу, набитую копировальными аппаратами. Следующие три часа он провел, делая бессмысленную работу, за которую ему никто не собирался платить.

Сейчас он почти скучал по Луи с его ножным электронным браслетом.

Так же, как Марка, Тодда Лусеро вдохновили на то, чтобы стать юристом, хмельные разговоры, которые он подслушал в баре. Последние три года он смешивал коктейли в «Старой рыжей кошке» – поилке, косившей под паб, любимом месте встречи студентов из Университета Джорджа Вашингтона и Фогги-Боттом. Окончив колледж в Государственном университете Фростбурга, он покинул Балтимор и переехал в Ди-Си, надеясь сделать там карьеру. Не преуспев в своих надеждах, он нанялся в «Старую рыжую кошку» на неполный рабочий день и вскоре обнаружил, что ему нравится наполнять кружки пивом и смешивать крепкие напитки. Он полюбил атмосферу паба и проявил дар завязывать задушевные разговоры с серьезными выпивохами и утихомиривать буйных. Тодд стал в баре всеобщим любимцем и был на «ты» с сотнями его завсегдатаев.

Много раз за минувшие два с половиной года он подумывал о том, чтобы бросить юридическую школу и воплотить свою мечту – открыть собственный бар. Однако его отец был решительно против: мистер Лусеро служил полицейским в Балтиморе и всегда побуждал сына получить высшее образование. Но одно дело побуждать, другое – платить. Таким образом, Тодд попался в ту же ловушку: без труда получил ссуду и вручил ее алчным ребятам из ЮШФБ.

С Марком Фрейзером он познакомился в первый же день, когда, еще не сориентировавшись, оба были мечтателями, рисовавшими в воображении карьеру крупных юристов с большими окладами, и вместе с тремястами пятьюдесятью другими студентами отличались невероятной наивностью. Тодд поклялся уйти после первого курса, но отец поднял шум. Из-за своей привязанности к бару Тодд не имел времени обивать пороги и суетиться в поисках летней стажировки. Он поклялся уйти из Школы после второго курса и оборвать процесс накопления долга, но его консультант по кредитам решительно отсоветовал это делать. Пока он учится в Школе, ему не грозит жесткое требование возврата долга, поэтому есть смысл продолжить заем, чтобы окончить Школу и найти денежное местечко, которое – теоретически – позволит ему в конце концов погасить все долги. Однако теперь, когда впереди оставался всего один семестр, он уже прекрасно понимал, что таких «местечек» не существует.

Лучше бы он занял эти сто девяносто пять тысяч в банке и открыл собственный бар. Теперь он бы уже печатал деньги и наслаждался жизнью.

Марк вошел в «Старую рыжую кошку» вскоре после наступления темноты и занял свое любимое место в конце стойки. Они с Тоддом стукнулись кулаками, и Марк сказал:

– Рад видеть тебя, приятель.

– Я тоже, – ответил Тодд, пуская другу по стойке запотевшую кружку светлого пива. С высоты своего здешнего положения он мог бесплатно угостить любого, кто ему нравился, и Марк годами ничего не платил.

Поскольку студенты разъехались на каникулы, в «Кошке» было немноголюдно. Опершись на локоть, Тодд спросил:

– Ну, что собираешься делать?

– Да вот, провел сегодня полдня в старой доброй «Несс Скелтон», копировал и раскладывал в подвале бумаги, которые никто никогда не прочтет. Очередная глупая работа. На меня даже средний персонал смотрит снисходительно. Ненавижу это место, а ведь меня еще туда даже не приняли.

– Договора все еще нет?

– Никакого, и перспективы с каждым днем становятся все более туманными.

Тодд сделал глоток из своей кружки, спрятанной под стойкой. Даже с учетом его положения пить на работе не разрешалось, но хозяина сейчас не было.

– Ну, а как прошло Рождество в доме Фрейзеров? – спросил он.

– Хо-хо-хо. Я провел там десять тоскливых дней и сбежал ко всем чертям. А что у тебя?

– Три дня, а потом долг повелел мне вернуться на работу. Как там Луи?

– По-прежнему в статусе обвиняемого, по-прежнему в ожидании реального заключения. Наверное, я должен был бы ему сочувствовать, но желание пропадает, когда я вижу, как он дрыхнет полдня, а вторую половину валяется на диване, смотрит «Судью Джуди» [4] Остросюжетное реалити-шоу с участием женщины-судьи, оказавшей огромное влияние на американскую систему правосудия. и проклинает свой ножной браслет. Бедная мама.

– Ты слишком строг к нему.

– Недостаточно строг. В этом вся беда. С Луи никто никогда не был строг. В тринадцатилетнем возрасте его поймали с травкой, но он свалил все на своего друга, а родители, разумеется, сразу бросились на его защиту. Его ни разу не привлекали к ответственности. До сегодняшнего дня.

– Облом, парень. Представить себе не могу, каково это – иметь брата-заключенного.

– Да уж, передряга. Я и хотел бы ему помочь, но ничего не могу сделать.

– Про твоего папашу я уж и не спрашиваю.

– А я его и не видел, и от него ни слуху ни духу, даже открытки не прислал. Ему пятьдесят – и он гордый папочка трехлетнего малыша, так что, полагаю, изображает Санта-Клауса. Выложил под елку кучу игрушек и улыбается, как идиот, глядя, как дитя визжит от радости, спускаясь по лестнице. Крыса!

Двое студентов вошли в бар, и Тодд отошел обслужить их. Марк достал телефон и проверил сообщения.

Когда Тодд вернулся, он спросил:

– Ты уже видел кого-нибудь из наших?

– Нет. Кому нужно раньше времени возвращаться? Мы же все – отличники.

Слово «отличник» в Фогги-Боттом считалось шуткой. Требование было таково, чтобы все выпускники оканчивали Школу с блистательными резюме, поэтому преподаватели раздавали высокие баллы направо и налево, как дешевые конфетки. Из Фогги-Боттом никогда никого не отчисляли. Это, разумеется, порождало атмосферу безразличного отношения к учебе, которая, в свою очередь, лишала студентов ЮШФБ всех шансов в дальнейшей конкуренции. Посредственные студенты становились еще более посредственными. Не удивительно, что адвокатский экзамен был для них таким испытанием.

– Ну, а уж от наших супервысокооплачиваемых профессоров тем более не следует ожидать, что они будут во время каникул принимать экзамены, правда?

Тодд снова хлебнул из своей потайной кружки, наклонился еще ближе к Марку и произнес:

– У нас есть проблема посерьезней.

– Горди?

– Горди.

– Этого я и боялся. Я писал ему эсэмэски и пытался дозвониться, но у него выключен телефон. Что происходит?