Кен Фоллетт - Третий близнец

Однако она медлила с уходом до последнего момента. Не хотелось оставлять Лизу одну, она была еще очень слаба. И Джинни не могла придумать ничего лучшего, как сидеть и болтать с ней о мужчинах и сексе, как они частенько болтали. Она надеялась, что это поможет подруге вернуться к реальности и нормальной жизни. Хотелось бы пробыть с ней все утро, но это было невозможно. Жаль, что Лизы не будет сегодня в лаборатории, она всегда так помогала Джинни, но об этом и думать нечего.

– Да, был один, – ответила после паузы Джинни. – Парень, за которого я хотела бы выйти замуж. Звали его Уилл Темпл. Он был антропологом. До сих пор работает антропологом. – Джинни тут же живо представила себе Уилла: высокий крупный мужчина со светлой бородкой, в синих джинсах и рыбацком свитере крупной вязки, тащит велосипед по университетским коридорам.

– Да, помню, ты о нем говорила, – кивнула Лиза. – А какой он был?

– О, он был замечательный! – вздохнула Джинни. – Всегда умел рассмешить меня, ухаживал за мной, когда я болела. И еще, помню, всегда гладил свои шорты сам. Да и аппарат у него был как у жеребца.

Лиза даже не улыбнулась.

– И почему вы расстались?

Джинни было до сих пор больно вспоминать об этом.

– Он бросил меня из-за Джорджины Тинкертон-Росс. – И она пояснила: – Из семьи Тинкертон-Россов из Питсбурга.

– И какая она была?

Джинни совсем не хотелось вспоминать о Джорджине. Но ее задачей было отвлечь Лизу от мыслей о случившемся, а потому она, призвав на помощь всю свою выдержку, начала описывать:

– О, она была само совершенство! – Тут Джинни не удержалась от сарказма: – Натуральная блондинка, фигурка как песочные часы, всегда одета с безупречным вкусом в кашемировые свитера и туфли из крокодиловой кожи. Нет, мозгов там не наблюдалось, зато имелся огромный трастовый фонд.

– И когда это все произошло?

– Мы с Уиллом прожили к тому времени год, я работала над докторской диссертацией. – Это было счастливейшее время в ее жизни. – И он собрал свои вещи и ушел от меня как раз тогда, когда я писала статью о генетически криминальном типе личности. – Прекрасное выбрал время, Уилл, самое подходящее. Жаль, но почему-то ненавидеть тебя, как тогда, у меня просто нет сил. – Ну а потом Беррингтон предложил мне работу в Джонс-Фоллз, и я ухватилась за это предложение.

– Все мужчины – подлецы!

– Да нет, Уилла вряд ли можно назвать подлецом. Красивый был парень и добрый. Он просто влюбился в нее, вот и все. И думаю, сильно промахнулся, сделав такой выбор. И потом, мы ведь не были женаты в нормальном понимании этого слова, да и обещаний друг другу не давали. Он даже не изменял мне, ну, может, раз или два, а потом сам сознавался. – Джинни вспомнила, какие слова бормотал тогда Уилл в свое оправдание. – Не знаю. Может, в конечном счете он и был подлецом.

– Возможно, нам следовало бы вернуться к викторианским временам, когда мужчина, поцеловавший девушку, считал себя помолвленным. По крайней мере девушки тогда бы знали, на что могут рассчитывать.

Подобная перспектива взаимоотношений показалась Джинни не только нереальной, но и глуповатой, однако говорить этого подруге она не стала. И вместо этого спросила:

– Ну а ты? Ты встречала когда-нибудь мужчину, за которого хотела выйти замуж?

– Никогда. Ни разу.

– Потому что у нас с тобой высокие требования. Ладно, не волнуйся. Когда мистер То, Что Надо возникнет, ты сразу поймешь – это он. И все будет замечательно.

Тут вдруг раздался резкий звонок в дверь. Лиза даже подпрыгнула и задела краешек стола. Фарфоровая ваза свалилась на пол и разбилась.

– Черт!.. – пробормотала Лиза.

Нервы у нее все еще никуда не годятся.

– Я соберу осколки, – сказала Джинни, – а ты посмотри, кого это там принесло.

Лиза щелкнула пультом дистанционного управления. И озабоченно нахмурилась, разглядывая фигуру на мониторе.

– Кажется, я догадываюсь, кто это, – сказала она и надавила на кнопку, открывающую входную дверь.

– Кто? – спросила Джинни.

– Детектив из отдела по борьбе с преступлениями на сексуальной почве.

Джинни испугалась, что этот незваный гость снова выведет Лизу из равновесия. Замучает назойливыми расспросами, а это ей сейчас совершенно ни к чему.

– Почему не сказала ему, чтоб проваливал?

– Может, потому, что это она, и черная, – ответила Лиза.

– Что, правда?

Лиза кивнула.

Что ж, умно с их стороны, подумала Джинни, собирая осколки вазы в совок. Ведь копы уже знают, что они с Лизой настроены враждебно по отношению к ним. Понимают, что если б послали белого детектива, мужчину, ему бы просто не открыли дверь. И вот они посылают темнокожую женщину, будучи уверены, что две белые девушки из среднего класса из кожи вон вылезут, стараясь быть с ней полюбезнее. «Но ничего. Если эта дамочка только попробует надавить на Лизу, вышвырну ее отсюда вон, невзирая на цвет кожи и пол», – думала Джинни.

Она обернулась и увидела полную женщину лет сорока в нарядной кремовой блузке с пестрым шелковым шарфиком. В руках у нее был небольшой элегантный портфель.

– Сержант Мишель Делавер, – представилась она. – Можете называть меня просто Миш.

Интересно, что у нее в этом портфельчике, подумала Джинни. Ведь детективы обычно носят при себе стволы, а не портфели.

– Я доктор Джин Феррами, – сказала Джинни. – А это Лиза Хокстон.

– Мисс Хокстон, – начала женщина-детектив, – у меня просто нет слов, чтобы выразить, насколько я сожалею о случившемся с вами. Мое отделение ежедневно сталкивается с одним случаем насилия – это средняя цифра, разумеется, – и каждый такой случай является страшной трагедией для жертвы. Оставляет незаживающую рану на долгие годы. Я знаю, как вам больно, и понимаю ваши чувства.

Ничего себе, подумала Джинни. Просто разительные перемены по сравнению со вчерашним днем.

– Я почти уже забыла об этом, – сказала Лиза, но ее выдали навернувшиеся на глаза слезы.

– Не возражаете, если я присяду?

– Да, конечно, пожалуйста.

Детектив уселась за кухонный стол.

Джинни внимательно рассматривала ее.

– Смотрю, у вас совсем другие манеры. Не то что у вчерашнего патрульного, – сказала она.

Миш кивнула:

– Я также очень сожалею о том, что мистер Макхенти повел себя неправильно. Нет, его, как и всех полицейских, учили тому, как обращаться с жертвами насилия, просто он, очевидно, забыл эти уроки. И, поверьте, мне страшно стыдно за все наше отделение.

– Словно тебя еще раз изнасиловали, – сквозь слезы пробормотала Лиза.

– Этого больше не случится, – сказала Миш, и в голосе ее послышались сердитые нотки. – Знаете, сколько дел заведено у нас по изнасилованиям? И почти на всех значится: «Не раскрыто». И происходит это вовсе не потому, что пострадавшие лгут. Просто наша система правосудия обращается с ними столь жестоко и бесцеремонно, что они забирают свои заявления.