Питер Джеймс - За сумеречным порогом

Что ты наделал, Харви? Думаешь, ты поступаешь разумно?

Он вздрогнул, будто эти слова сказали ему прямо в ухо, и память полностью вернулась к нему. Туннель. Свет. Его мать.

Тебе нужно возвращаться обратно, дорогой!

Он попытался подбежать к ней. Тени встали у него на пути.

– Поскольку твоему велосипеду не повезло, я не собираюсь покупать новый. Тебе посчастливилось, что ты остался жив. – Отец огляделся в поисках пепельницы.

– Я видел маму.

Отец нахмурился:

– Ты видел – что?

– Я видел маму.

Лицо отца покраснело.

– Господи боже мой, мальчик, твоя мать умерла.

– С ней все в порядке, я видел ее. Она велела мне возвращаться.

– Это абсолютная ерунда, старик. Совершенная глупость.

– Нет, папа. Я правда видел ее.

– Ты получил сильный удар по голове и перенес операцию, тебя напичкали разными лекарствами. У тебя галлюцинации.

– Это не галлюцинации.

Отец посмотрел на часы:

– Мне пора. – Его губы дрожали, а гнев отца всегда пугал Харви. – Я приду навестить тебя завтра. Тебе что-нибудь нужно?

– Некоторые книги и вещи.

– Лучше принесу тебе учебники. Если ты проваляешься тут не одну неделю, можешь начать готовиться к экзаменам.

Отец ушел, и только теперь Харви почувствовал, как он устал. Слишком много усилий требовалось, чтобы говорить, чтобы сказать хоть что-нибудь. Он задремал. Когда он открыл глаза, в изножье кровати стоял человек в белом халате.

– Проснулся?

Харви кивнул, но через некоторое время снова погрузился в сон.

Пробудившись, Харви удивился, увидев, что рядом с ним сидит Энджи; на ней была мини-юбка, которая едва прикрывала розовые трусики, ноги поблескивали золотисто-коричневым загаром. На загорелом лице еще сильнее проступали веснушки, она откидывала с глаз длинные белокурые волосы и улыбалась ему. В руках Энджи держала бумажный пакет и потрепанную тряпичную куклу в матерчатой кепке.

Сначала у него в голове мелькнуло: она спокойно сидит перед ним вот так – юбка у нее задралась выше некуда – и в то же время едва не взбесилась, когда он попробовал погладить ее груди.

Потом в нем возникли смутные воспоминания, отвращение и недоумение перемешались, и он удивился, почему она пришла сюда. Вместо того чтобы улыбнуться в ответ и поздороваться, Харви мрачно подумал: «Пристала как репей». В следующий раз он не остановится, пусть она сколько угодно кричит, ругается и колотит его. Рекетт, задавака Рекетт, который хвастался, что потерял невинность в двенадцать лет, утверждал, что женщинам нравится грубое обращение. А может быть, в этом-то все и дело, это сработало, и именно потому она и пришла?

– Привет, – сказала Энджи.

Что-то переменилось в ее внешности. Она была невероятно размалевана, под глазами – полоски, как боевая раскраска дикарей. От этого она выглядела старше своих шестнадцати лет.

– Я притащила Фреда, чтобы он за тобой приглядел. – Энджи положила потрепанную куклу на постель, а потом протянула шуршащий пакет. – Я не знала, что еще принести. Тут книжка про Джеймса Бонда и немного восточных сладостей. Тебе ведь нравятся восточные сладости?

Харви ничего не ответил. Ее макияж беспокоил его, у него появились опасения, что она накрасилась не для него. «Сучка», – подумал он.

– Я тебе написала на днях.

– Я получил.

Энджи снова откинула волосы.

– Как ты себя чувствуешь?

Он пожал плечами:

– Довольно глупо. Откуда ты узнала, что я…

– Я… я слышала.

Он попытался приосаниться, попробовал слегка приподняться, но боль была слишком сильной.

– Тебе помочь?

Он покачал головой. Послышался звук раздвигаемой ширмы. Где-то рядом с ним задыхался человек, он услышал быстрые шаги, звяканье тележки.

– Как это случилось? – спросила Энджи.

– По неосторожности.

Снова выплыли образы. Ветровое стекло. Парение в воздухе. Ужас на лице женщины. Харви закрыл глаза, потом открыл их и бессмысленно уставился на сбитые простыни у своего подбородка.

Энджи хотела было что-то сказать, но в изножье кровати появился самоуверенный, с проседью в волосах мужчина, в сером костюме и галстуке яхт-клуба. За ним стоял палатный врач в белом халате со стетоскопом, выглядывающим из кармана, и медсестра; они широко улыбались, как будто над общей шуткой.

– Не возражаете, если я предложу вам посидеть несколько минут в комнате для ожидания? – спросил мужчина Энджи. – Хочу взглянуть на этого молодого человека.

Энджи неуверенно посмотрела на Харви:

– Мне подождать?

Он кивнул.

Сиделка придвинула ширму к его кровати, и врач откинул простыни.

Мужчина в сером костюме улыбнулся, глядя на Харви сверху вниз.

– Когда тебя привезли, я думал, что ты уже мертвец. Я – мистер Уинн, хирург, который делал тебе операцию. Твой отец, случайно, не Квентин Суайр, гинеколог?

– Да.

– Мы вместе учились в колледже Королевской больницы. – Неожиданно выражение его лица стало серьезным, взгляд впился в Харви. – Когда случилось несчастье, поблизости случайно оказался врач. Он сказал, что ты проглотил язык и перестал дышать, в сущности, ты был уже мертв. Тебе здорово повезло, что он проезжал мимо, иначе бы сейчас тебя здесь не было. Мы хотим сделать некоторые анализы – надо убедиться, что с тобой все в порядке. Мы не знаем, как долго продолжалось у тебя кислородное голодание, похоже, минуты две. – Врач поднял булавку. – Я слегка уколю тебя в большой палец ноги. Скажешь мне, если что-то почувствуешь.

– Ой! – Харви ощутил острую боль.

– Великолепно, – произнес Уинн. – А теперь левая нога.

Харви вскрикнул снова.

– Отлично, – пробормотал Уинн, баюкая ногу Харви в руках, затем он постучал по колену резиновым молоточком, потом фонариком, похожим на карандаш, посветил в каждый его глаз по очереди, внимательно их изучая.

– Я видел, как все произошло, – спокойно сказал Харви.

Мистер Уинн слегка приподнял брови и выключил фонарик.

– Я видел, как доктор вышел из своей машины и подошел к моему телу. Я наблюдал за ним.

Харви заметил недоуменное выражение на лице медсестры.

Хирург покачал головой:

– Думаю, тебе это приснилось, дружище.

– Я не спал, – настаивал Харви. – Я могу его описать.

Хирург кивнул, чтобы он продолжал.

– Он…

Харви ясно видел доктора, он выскочил из автомобиля и побежал через дорогу. Потом образ рассыпался на части, замутился, будто вода, в которую бросили камень. Он видел машину доктора, и вдруг она превратилась в другой автомобиль, кто-то сидел за рулем – женщина, которая кричала. Харви попытался вернуть воспоминание, но оно ускользало.

Хирург ободряюще улыбнулся:

– Боюсь, старик, на тебе здорово сказался наркоз. – Он бросил взгляд на листки, прикрепленные к спинке кровати. – Ты был в шоке, тебе вводили кетамин. Он иногда вызывает галлюцинации, которые могут длиться в течение нескольких дней.